Павел и Авель. Андрей Баранов. Читать онлайн. Newlib. NEWLIB.NET

Скачать книгу
же на это ему отвечали: ежели сие дело Божие, так будет тако и не разорится, а ежели не Божие дело, то разорится. Тут жил он без малого пять лет, изучался совершенно духовной жизни и письму полууставом.

      Вопрос. Отобранные у тебя тетрадки, писаные полууставом, кто их писал, сам ли ты, и если сам, то помнишь ли что написано, и если помнишь, то с каким ты намерением таковую нелепицу писал, которая не может ни с какими правилами быть согласна, а паче еще таковую дерзость, которая неминуемо налагает на тебя строжайшее по законам истязание? Кто тебя к сему наставил и что ты из сего себе быть чаял?

      Ответ. Ныне я вам скажу историю свою вкратце. Означенные полууставные книги писал я в пустыни, которая состоит в Костромских пределах близ села Колшева (помещика Исакова) и писал их наедине, и не было никого мне советников, но вся от своего разума выдумал. Из Валаама пришел в Невский монастырь. Тут сказывал я про воздушный глас трем старцам, от коих, как я слышал после, дошло и до сведения митрополита. Из Невского вышед, жил я по разным монастырям.

      Шлиссельбург встретил тайную экспедицию неласково. После Северной войны со Швецией бывший «ключ-город», он же Нотебург, он же Орешек стал городом-тюрьмой. Сырые казематы были понастроены буквально повсюду, тут сиживали и Евдокия, жена Петра Великого, и наследник Иоанн, впоследствии убитый при попытке побега, и князья Долгоруковы, затем казненные, и герцог Бирон, словом все те политические фигуры, которые становились неугодными текущим властям российской империи. Впоследствии тут побывали и декабристы, и анархисты, и брат Ленина Александр, повешенный тут же. Словом крепость не зря назвали «русским Алькатрацем».

      Однако ко времени нашего повествования многие из этих имен оставались скрыты под покровом будущего, а Октябрьская революция, уничтожившая царизм и превратившая крепость на Ореховом острове в музей, представлялась и вовсе немыслимой.

      После пары часов скачки, сопровождавшейся смехом и галантными гусарскими анекдотами, которые наперебой рассказывали Микаэль и Вольдемар под звонкий смех мадемуазель агентессы, наша троица переправилась через застывшую Неву. Перед высокими каменными воротами мрачно замерзал одинокий часовой.

      – Стой, кто идет? Не положено! Крепость тут… поворачивай назад! – заорал он, с трудом разжав смерзшиеся от ледяной изморози губы.

      – К коменданту Колюбякину с письмом от генерал-прокурора! Открывай ворота! – грозно выкрикнул граф Г., с трудом удерживаясь от того, чтобы не перетянуть нерасторопного холопа плетью поперек морды.

      – Ах, что вы, граф Михайло, зачем же так нервничать… он же сейчас все сделает… ведь сделаешь, правда? – с этими словами Лесистратова взглянула на солдатика как кошка на мышь. В ее взгляде проявилось, что-то настолько хищное, что часовой, сам того не желая, повалился на колени.

      – Ваше сия… светл… матушка-царица-барыня… все, все сделаю… счас! – часовой поднялся на ноги, подобрал слетевшую треуголку и побежал докладывать. Уже через десять минут комендант крепости Колюбякин