Причал был уже близко. В домиках, широко разбросанных по долине, горели окошки, но на дороге ему так никто и не встретился. Арвет миновал поворот к кемпингу – ворота его были закрыты, и в доме администрации светилось одно окошко. Там жил сторож Рейдар. Сезон закончился, туристы разъехались, со дня на день должны были закрыть дорогу на перевал, и в кемпинге Рейдар остался совсем один. Огромное богатство сосредоточилось в его руках: сотни колышков от палаток, десятки барбекюшниц, спальников, пластмассовых кресел и удочек в пункте проката.
Фонари на причале не горели. Арвет ступал осторожнее – не хватало поскользнуться и полететь в воду. Под ногами захрустел ледок, когда он спустился к лодкам и отвязал одну из них. Сел, взялся за весла и несколькими мощными гребками отогнал лодку от берега.
Положил весла, пустил лодку по течению. Ему нужна была живая тишина воды, чтобы подумать.
…Папа развелся с мамой, когда ему было пять лет. Он переехал в Тромсё. Папа ловил сельдь и пропадал по шесть месяцев в море. В детстве Арвет ждал отца так, как умеют ждать только дети: терпеливо считая дни и наблюдая за погодой. Мама в шутку говорила, что отец приедет, когда ветер переменится. Ветер кружился, шел с севера на юг, с востока на запад, возвращался обратно, а отца все не было. Потом он появлялся – большой, заросший бородой, в куртке, пропахшей солью и рыбой. Привозил сувениры из разных городов. Ерунду всякую: фигурки лососей, троллей, оленей, стеклянные шары со снегом… Болтал с мамой, гостил день и снова исчезал.
Арвет оставался с мамой – на берегу холодного моря, в маленьком прибрежном поселке Бьеркене. Бабушка Элва жила отдельно – к ней они ездили весной. Она жила в маленьком бревенчатом домике, похожем на домик троллей из детской книжки.
Арвет кормил хлебом с солью старых бабушкиных оленей – Ярви и Гамсуна, играл с лайкой Бирки и вороном Хекке. У бабушки вообще было много живности и всяких древностей – и старинные костюмы, и сани-кережка начала прошлого века – сани в форме лодки. На таких сейчас больше туристов катают. Но к Элве и свои захаживали редко, не то что туристы. Люди относились к ней по-особому. Болтали, что Элва зналась с духами, что она была нойда – колдунья.
Больше родных у Арвета не было.
Он не жаловался на жизнь – она была обычной. Он привык.
Арвет повернулся лицом к выходу из фьорда, закрыл спиной свет от фонарей и пошевелил веслами. Лодка медленно двинулась вперед, и небо плавно потекло ему навстречу, рассыпая звезды на шелковистых волнах.
«Так странно, что и я, и Бьорн хотим стать пасторами, – подумал он. – Из Бьорна точно получится хороший священник. Он умеет ладить с людьми. Таких, как он, люди любят. А таких, как я…»
«Таких, как ты, Арвет, любят духи» – вспомнилась присказка бабушки Элвы.
В Бьеркене у него друзей не было. Он был слишком наособицу, сам по себе. Арвету нравилось одиночество, горы, море. И службы в их маленькой кирке. Иногда она казалась ему белым кораблем, который может унести его очень далеко – от этого свинцового моря, покатых