– Как это – нет? Она же твоя бабушка. Все равно ж ты ее не бросишь в беде, независимо от того, есть или нет завещание… Ведь правда?
– Не-а. Нет, теть Лиз. Легко брошу. Она же мне никогда настоящей бабушкой не была. Ну, в добром смысле этого слова. Она всегда и всех ненавидела. И маму, и папу, и меня. Просто ей теперь поизгаляться надо мной захотелось. Свежего мясца откушать, так сказать.
– Да ладно, Женька, не нагнетай! – снова махнула рукой Машка. – Чем больше нагнетаешь, тем больше заводишься! А бабка твоя только того и ждет, чтоб ты завелась! Не думай, забей… Ну, представь, что ты санитаркой в сумасшедшем доме работаешь! За квартиру, как за зарплату! И пусть она говорит, что хочет… А ты про себя усмехайся…
– Да, тебе легко говорить… А у меня внутри кипит все! Фу, даже жарко стало… Открой окно, а, Машк? И правда жарко…
Машка с готовностью подскочила, потянула на себя створку окна. Хотела было вернуться на место, но задержалась взглядом на горшке со злосчастной бегонией… Господи, как она про этот чертов окурок забыла?! Герман же свой наглый окурок в горшке оставил!
– Мам… Что, папа приходил, да?
У нее сердце дернулось болью – таким жалобным сочувствием прозвучал Машкин голосок…
– Да, приходил. Все нормально, Маш.
– Что… Опять, да?! Опять квартирой пугал?
– Маш, давай не будем об этом… – осторожно покосилась она на Женьку.
– Да ладно, чего ты! Женька давно уж в курсе, я от нее ничего не скрываю. Мам, надо что-то с этим делать! Иначе он всю жизнь будет вот так приходить, и ты всю жизнь будешь чувствовать себя несчастной! А я… А я всю жизнь буду на него злиться! И вот это ты называешь нормальной ситуацией, да? Еще хуже, чем Женькина…
– Не надо так о нем, Маша. Он твой отец. Кстати, он просил, чтобы ты ему позвонила после пятнадцатого.
– А до пятнадцатого что, нельзя? Регламент отцовской любви установлен?
– Нет. Он имел в виду, что у него деньги будут после пятнадцатого. Скоро же плату за учебу надо вносить.
– Ой, господи, да не возьму я от него никаких денег! После сессии куда-нибудь подработать устроюсь, сама себе учебу оплачу! И не надо, если он так… Над тобой издевается…
– Он не издевается, Маш. Он просто сам себя не слышит, не понимает. Для него это норма поведения, только и всего. Напомнить о себе таким образом, показать, кто в доме хозяин…
– Да какой хозяин, блин! Вы же три года уже как развелись! А он все ходит и ходит в обнимку со своей нормой поведения! Нет, не могу я так, блин…
– Маш… Давай без блинов, пожалуйста.
– Да могу и без блинов, конечно. Только от этого мое возмущение меньше не станет. Нет, ну надо же… Опять приходил, блин…
– А в самом деле, теть Лиз! – вдруг смело встряла в их диалог Женька. – Я, кстати, давно с вами хотела поговорить на эту тему, да все как-то недосуг было. Ну, то есть юридически ее обговорить, беспристрастно и объективно. А с Машки чего взять – у нее одни эмоции на уме. К тому же она бесхребетная, толком