Под конец службы трое гостей остались сидеть на каменной скамье у задней стены церкви, а монахини гуськом проходили мимо, скромно потупившись. Лука внимательно вглядывался в их лица, пытаясь отыскать ту молодую женщину, которую прошлой ночью видел в таком отчаянии, но все эти бледные лица, скрытые белыми покрывалами, казались ему чрезвычайно похожими друг на друга. Он попытался рассмотреть ладони монахинь, надеясь увидеть кровавые следы от распятия, но руки у всех женщин были крепко стиснуты и спрятаны в длинные рукава. Когда монахини, тихо шурша своими сандалиями по каменному полу, вереницей вытекли из дверей храма, за ними последовал священник, который тут же остановился возле молодых людей и доброжелательно сообщил им:
– Я вместе с вами позавтракаю, прервав свой пост, но затем вынужден буду вернуться на свою половину аббатства.
– Так вы не постоянно отправляете здесь службу? – спросил Лука, сперва пожав священнику руку, а затем опускаясь на колени, чтобы получить его благословение.
– Наш монастырь находится во второй половине этого огромного здания, – пояснил священник. – Первый владелец замка Лукретили решил основать сразу два религиозных дома: один для мужчин и один для женщин. Мы, священники, каждый день приходим сюда служить мессу. Но, увы, женский монастырь принадлежит ордену монахов-августинцев. А наш – ордену доминиканцев. – Он наклонился к Луке. – Как вы понимаете, да и на мой взгляд, для всех было бы куда лучше, если бы и женский монастырь оказался в лоне доминиканского ордена. Тогда за монахинями присматривали бы члены нашего братства, и здесь царили бы та же дисциплина и порядок, что и в нашем монастыре[6]. А в ордене августинцев порядки таковы, что этим женщинам, по сути дела, позволено делать все, что они хотят. И вот пожалуйста, сами видите, что здесь происходит.
– Но они же соблюдают все требования и присутствуют на всех службах, – запротестовал Лука. – Они же не слоняются по двору без присмотра.
– Только потому, что сами этого хотят. А если вдруг расхотят или еще что-нибудь выдумают, так, боюсь, совсем одичают. У них нет никаких правил в отличие от нас, доминиканцев, считающих, что все на свете имеет свои разумные рамки и пределы. Внутри ордена августинцев каждая святая обитель может жить так, как захочет. Они и Господу служат так, как сами считают нужным, и в результате…
Он внезапно умолк, поскольку к ним подошла сестра Урсула, бесшумно ступая по прекрасным мраморным полам собора.
– Ну, вот и сестра-алмонер пришла, чтобы пригласить нас позавтракать! – воскликнул он.
– Вы можете позавтракать в моих покоях, – сказала сестра Урсула. – Там и камин уже затопили. Прошу вас, святой отец, покажите дорогу нашим гостям.
– Непременно, непременно, – любезно ответил священник и, когда она ушла, повернулся