А он все пел и пел, все показывал и показывал какие-то схемы и графики, какие-то цветные столбцы: на четыре процента, на две и одну десятую процента…
Наконец одна из детсадовских дам очнулась от наваждения. Тряхнула прической, величественно поблагодарила и попросила продемонстрировать само скандальное место.
– Прошу.
С широким гостеприимным жестом Ицхак пропустил ее вперед, и вся орава двинулась по коридору к лестнице. В дверях Ицхак повернулся ко мне и сделал мне знак идти следом. На лице моего одноклассника-семита появилась ехидная улыбочка.
Одним прыжком я оказался возле Ицхака.
– Ты чего лыбишься? – шепотом спросил я, предчувствуя нехорошее. – Если это из-за моей жо…
Он покачал головой. Улыбочка сделалась еще отвратительней.
Я вспыхнул.
– Слушай, Изя… Если ты…
– Тсс… – Он помахал мне рукой. – Не дрейфь, Баян… Все продумано…
Я сразу доверился ему. У Ицхака действительно всегда все продумано.
Крутая винтовая лестница, ведущая на крышу обсерватории, вызвала у общественности замешательство. Дородные дамы – представительницы охлоса – топтались возле нее в явном испуге.
– Прошу, – безукоризенно вежливо молвил им Ицхак. И подтолкнул одну под локоток.
Она как-то мужицки крякнула и полезла вверх. Мы снизу смотрели, как ее могучий, обтянутый цветастым шелком зад описывает круги, вздымаясь все выше и выше.
Следом за первой дамой двинулась вторая. Третья наотрез отказалась участвовать в авантюре. И одарила Ицхака гневным взглядом. Он только поклонился.
Девица в пушистом свитере взлетела наверх, даже не удостоив нас вопроса. Следом за ней деловито вскарабкалась коммунистка. Толстяк из «Курьера» улыбнулся Ицхаку – профессионал профессионалу – и покачал головой.
Дешевые пиджаки из эксплуатирующей организации двигались по ступеням один за другим, шаг в шаг. Они были похожи на муравьев.
Наверху царил божественный покой. Ветерок приятно студил лица. Девица в свитере любовалась раскинувшимся внизу Вавилоном, слегка щуря глаза.
Коммунистка несколько мгновений вглядывалась в великолепную панораму Великого Города, с недовольным видом морща губы, точно скрытый подвох высматривала, после чего прошипела что-то насчет «эксплоататоров» и, как в штыковую атаку, устремилась на Ицхака с микрофоном.
– Загнивший класс рабовладельцев, воздвигших на крови трудового народа свои башни-кровопийцы… – начала она.
Ицхак слушал, вежливо улыбаясь.
Однако детсадовские активистки перебили настырную бабу. Они просто отмели ее в сторону вместе с ее микрофоном. Я оценил их педагогическое мастерство.
– Мы вас слушаем, – величественно молвила Ицхаку та дама, что полезла на лестницу первой.
Ицхак заговорил.
Я