– Айзек сидит, – наконец произнесла та.
– Уже нет.
– Что? – На лице Брэкен впервые промелькнуло что-то похожее на любопытство. – И как же это он свалил?
– Порезал медбрата и взял его пропуск.
– Человека убил? – переспросила она, нахмурившись еще больше. – Да ладно вам.
– Ему не впервой.
– Брехня, – помотала головой Брэкен и отхлебнула еще глоток. – Сидел он не за убийство, значит, никого не убивал. Айзек, конечно, сволочь, но он не убийца.
– Расскажи это вдове и дочке того медбрата. Так Макквин к тебе не заходил?
– Нет, конечно. Я для него – пройденный этап, – пробормотала она, смотря в кружку. – Сволочь.
– Вы его посещали в тюрьме, – сказала Пибоди.
– И что с того? Законом это не запрещается. Да его легавый какой-то подставил, чтоб в новостях покрасоваться. Ну, любил он порнушку с детишками, и что с того? У всех свои причуды, так? В любом случае я чисто пару раз к нему сходила, потрепаться, компанию ему составить.
– Одиннадцать визитов – это больше пары раз.
– Да кому какая разница? Я уж год его, наверно, не видела. Он меня отшил, прикинь? Сам на нарах и еще выеживается. Сволочь.
– Как вы с ним познакомились? – спросила Ева.
– А вам какое дело?
Ева дала Пибоди знак. Так достала из сумки папку и передала ей. Ева подошла поближе к Брэкен и выложила папку на кухонный столик.
– На, глянь, – сказала она, раскрывая папку. – Вот что он хранил у себя в квартире в запертой комнате двенадцать лет назад.
Брэкен побледнела и снова затрясла головой.
– Его подставили.
– Я сама там была. Это я их там нашла.
– Так это ты его подставила?
– Я его не подставляла, но это я его засадила. И засажу снова. А вот что он сделал вчера, чисто чтоб показать мне, что снова в деле, – Ева достала фотографию с осмотра Джули Копески. – Они с парнем теперь живут в его квартире. Он вломился, избил ее до полусмерти и изнасиловал. Я тут подумала, Дэб, а может, он решит и к тебе заглянуть, возобновить знакомство?
– Мне надо сесть.
– Валяй.
Брэкен, обходя хлам, доковыляла до кресла.
– Это все взаправду?
– Хочешь фото медбрата, которого он порезал?
– Нет, не надо. Сволочь. А он мне нравился. В смысле реально нравился. Так со мной всегда разговаривал, словно я в натуре для него что-то значу. Всегда комплименты говорил. Он же такой красавчик. И таким грустным всегда казался, типа ему поговорить не с кем, никто о нем не заботится. Я даже обиделась, когда он сказал, что видеть меня больше не желает. Вычеркнул из списка посетителей, на письма отвечать перестал.
– Но ты к нему не по доброте душевной ходить начала.
– Да я в этой программе была, реабилитировалась. У меня были проблемы с… препаратами. Ну, это вроде