– Не хочется, – согласился Семенов. – Можно высказать здравую мысль?
– Валяй, – милостиво согласился я.
– У нас же усиление действует, – вкрадчиво заговорил Семенов. – Патрули ходят. Надо попросту отправить кого-нибудь туда. Наверняка рядом есть наши.
– Голова, – обрадовался я и побежал в дежурку.
В дежурке дремал Чернов. Он лишь на миг покосился на меня, когда я схватил рацию и громко рявкнул:
– Это Центральная. Есть кто рядом с Гоголя, восемнадцать?
– На приеме двести двадцатый, – почти мгновенно отозвался из динамика искаженный голос патрульного. – Мы рядом.
– Очень хорошо, – обрадовался я. – Поднимитесь в семнадцатую квартиру, проверьте, все ли там в порядке. О результатах доложите.
– Вас понял, – отозвался двести двадцатый и отключился. Воспользовавшись паузой и дремой Чернова, я налил в его кружку чаю, стащил пару карамелек и уселся за стол. Время тянулось липкой патокой. В данный момент мне больше всего на свете хотелось, чтобы патрульные не смогли попасть в квартиру и, в случае, если Юле действительно звонил убийца, труп нашли не в мое дежурство. Семенов тоже спустился вниз, вопросительно поднял брови и дернул подбородком, мол, что там? Я едва успел отрицательно покачать головой и пожать плечами, как рация ожила.
– На приеме двести двадцатый. Дверь в квартиру открыта. На звонки не реагируют. Входим.
Я подавился карамелькой и замер. Чернов тряхнул головой и посмотрел мутным взором. Семенов прильнул к стеклу с другой стороны. Рация молчала всего минуту, а потом несколько тревожный голос сообщил:
– Центральная, здесь жмурик в ванне плавает. Вызывайте бригаду, тут все в крови.
– Блин, – выругался я, припомнив Быстрову недобрыми словами. – Подежурили. Семенов, собирайся, едем жмура осматривать. Сегодня Милованов дежурит?
– Милованов, – кивнул проснувшийся Чернов. – Что там, Кирилл?
– Убийство, похоже, – отмахнулся я. – А из следаков кто?
– Земельцева. Она в кабинете начальника устроилась. Сейчас я ей позвоню.
– Еще лучше, – скривился я. – Ладно, мы во дворе, если что. Пойду скажу, чтобы нам нашу «антилопу-гну» подали.
Ехали мы в полном молчании, едва втиснувшись в служебную «Волгу». Хмурая, сонная Земельцева, сидевшая рядом с водителем, отрешенно смотрела в окно. Жора Милованов, придавленный тяжестью своего чемоданчика, сердито сопел. Семенов, прижатый к дверце, душераздирающе зевал. У самого дома, прежде чем выйти из машины, Земельцева повернулась к нам:
– Быстрову ко мне на допрос с утра, – неприязненно произнесла она.
Я хмуро кивнул. Бедной Юлии достанется… Вместо помощи следствию попадет под раздачу, даже былых заслуг не вспомнят… Надо будет не забыть посоветовать не лезть в это дело… если, конечно, послушает…
Обшарпанная трехэтажка встретила