My flower withered between
The pages 2 and 3
The once and forever bloom
Gone with my sins
Walk the dark path
Sleep with angels
Call the past for help
Touch me with your love
And reveal to me my true name[5].
Никита так грохнул подносом о стол, что я вздрогнула. Он на мгновение замер, сделав вид, что не на шутку напуган, вытаращив глаза в притворном ужасе.
– Ты не находишь, что для полноты ощущений здесь не хватает гроба? – спросил он, усаживаясь напротив. – Держи, твой кофе… Рассказывай, что там в прокуратуре…
Пока Никита алчно поедал свой обед, я во всех подробностях поведала об истории с уходом из дома, телефонным звонком, визитом в прокуратуру и противной следовательницей. Никита все более мрачнел и вскоре вообще отодвинул тарелку с недоеденной пиццой. Туча за окном ощетинилась молнией. Гром жахнул так, что на столах жалобно зазвенели чашки и ложечки. В стекла часто затарабанили тугие капли. Официантка на мгновение появилась в зале и, одарив посетителей никем не замеченной дежурной улыбкой, исчезла.
– Дурацкая какая-то история, – пожал плечами Никита. – Зачем он тебе вообще звонил? Почему тебе? Ты не испугалась?
– Тогда нет, – покачала я головой. – Мало ли придурков трезвонит? В журнале под моей рубрикой есть фото, так что узнать телефон особого труда не составит. Секретарша у нас – дура, раздает личные телефоны направо и налево. А уже потом после визита к этой стерве Земельцевой на меня как-то накатило… Представляешь, одна, в чужой квартире, а тут какой то урод названивает… Нет, я сразу к мужу под крылышко вернулась.
– А что Валера? – хитро прищурился Никита.
– Да рад был по уши. Конечно, форс держал, ведь я была холодна и неприветлива, но, знаешь, лучше дома с ним, чем одной неизвестно где.
– Он уже знает?
– Что ты! Узнает – увезет к черту на рога, запрет в избушке без окон и дверей, прикует к кровати… – (Никита мечтательно закатил глаза.) —…ну и всякое такое… Хватит корчить рожи! Ты-то сам в прокуратуре был?
– Был, – вздохнул Никита. – И алиби у меня дохленькое. Я ж по районам мотался, по дороге движок сдох. Пришлось ночевать под кустами. Ну, не совсем под… Я на станции техобслуживания жил два дня, в гостинице. Они, конечно, может, и вспомнят, но эта грымза всем своим видом дала понять, что ни одному моему слову не верит. Я для нее – подозреваемый номер один.
– Откуда она вообще взялась? – возмутилась я. – Мы вроде «важняков» всех знаем. Я так думаю, она откуда-то с района к нам перевелась. Миронов с тобой не разговаривал еще?
– Нет, завтра к нему схожу. Я и не знал, что это его дело. Он на трупе был, что ли?
– Я так поняла – да. Он мне звонил. И был совсем не рад слышать.
Никита глубоко задумался. Я помешивала свой остывший кофе. В зале было темно. За дальним столиком