Все цвета радуги. Книга первая «Ресторан „Панорама“». Василий Лягоскин

ему не мог. Пришлось отступить; уступить место Ищущему. Тот, впрочем, ничего говорить не стал. Если не считать пары слов, которые он бросил рабу, не оборачиваясь: «Фанел, мои перчатки. Новые».

      Это граф понял. Значит, сейчас здесь будет твориться Искусство. Такое, где непозволительно вторгнуться в тонкую грань готового заклятия. Перчатки из волокон даба это гарантировали. Ему ли, хозяину долины при Лесе было это не знать – в контрабанде артефактами такие перчатки занимали едва ли не четверть по объему.

      Искусник достал откуда-то из-под фиолетовой куртки кофр, в каких обычно хранят кристаллы. И достал один, вполне обычный на вид. Да и разглядеть что-то в кристалле без специальных устройств было невозможно – ни обычному человеку, ни искуснику. Хотя в юности, в столице, Вилим слышал что-то такое про Видящих, умевших рассматривать наполнение артефактов. Но сам он таких искусников он не видел. И людей, видевших таких, тоже. Может, Главы?…

      А потом произошло невероятное. Уже с десяток новых подданных, с тонкими ремешками рабских ошейников отделились от стены, и отправились в место, которое им определил Джок. Окажись среди них Эльжбет, и он бы не позволил так унизить ту, которую в будущем видел рядом с собой. Пока, правда, непонятно в каком качестве. Но даже эта девушка вылетела из головы, когда неожиданно камень, который искусник приложил ко лбу человеку в высоком дурацком колпаке, окрасился желтым цветом. Окрасился очень интенсивно, так, что Джок рядом громко икнул. У Ищущего был Определяющий! Кристалл, способный выявить искусника! И он его выявил – впервые на глазах Вилима дум Гарского. Очищающий, кстати, тоже оказался у запасливого Ищущего. А потом искусники посыпались, как желуди с даба. Впечатленный граф считал вместе с Джоком, и даже не отреагировал, когда девушку, его воплощенную в живом теле мечту повели в рабском ошейнике.

      – Все потом, потом! – лихорадочно шептал он, уже уверенный, что этот богатый урожай искусников он никому не отдаст; судьба Данира уль Масхи была предрешена.

      «Потом» пришло в страшном, черном цвете.

      – Черная! Черная – инициированная! – закричал вдруг отчаянно Ищущий, отступая от той самой старухи, что так не глянулась графу.

      Что-то там у них произошло, что заставило кофр искусника полететь к опушке Леса, теряя по пути кристаллы. Первым среди них летел, сверкая гранями, абсолютно черный кристалл, до какого сам Вилим не прикоснулся бы ни за что на свете.

      – Даже ради Эльжбет, – признался он, опуская взгляд – на людей в ошейниках, что корчились на камнях правильной формы, которыми была вымощена поляна перед домом.