Мысли были дикими и в чем-то не правильными, но они всегда сменялись злостью на тех, кто смел запустить и не посещать могилы своих родных, забывая их, или просто не имея желания сюда приходить.
И вот теперь он сам был повинен в забытьи и увядании.
Два года…
– Пап?
Они остановились, и Антон вопросительно взглянул на свою дочь.
– Мы пришли, – тихо сказала она.
Она смотрела на него с легким удивлением, но в то же время, в ее взгляде было что-то пугающе взрослое и печальное.
С трудом оторвав от нее взор, Антон посмотрел на находящуюся перед ними кованую зеленую оградку.
Ровно половина участка в несколько квадратных метров густо заросла высоким сорняком. Но вторая половина оказалась ухоженной, с чистым холмиком могилы, обложенным молочным гранитом, и надгробной плитой.
Ожидая увидеть полностью заброшенный участок, он вполне мог пройти мимо, ничего не замечая под слоем своих мрачных мыслей.
– Ты зайдешь? – спросила Дина.
– Да, – почти одним шевелением губ ответил он.
Он отпустил руку дочери и открыл калитку. На мгновение удары его сердца стали глуше и слабее, а по всему телу пробежало легкое онемение.
Прикрыв глаза и сделав глубокий и спокойный вдох, Антон шагнул на прополотую недавно землю. И опустившись на колени, положил на надгробие цветы.
На глаза навернулись слезы. Он хотел заговорить, но его рот не открывался, а пересохший язык прилип к такому же высушенному небу. И лишь в голове вертелось только одно слово: «Прости».
Антон взглянул на надгробие. С овальной черно-белой фотографии на него смотрела улыбающаяся Катя.
Под рамкой было выбито:
ПОЛЕВАЯ ЕКАТЕРИНА АЛЕКСАНДРОВНА 1968 – 2000 гг.
А ниже:
ЛЮБИМОЙ ЖЕНЕ И ЗАМЕЧАТЕЛЬНОЙ МАМЕ.
Антон вытер слезы, и, глядя на фотографию, с большим трудом прошептал:
– Прости, что так долго не приходил. Мне было так плохо без тебя.
Из его глаз пролегли новые соленые дорожки, стекая по щекам к губам и подбородку.
– Прости, я не должен был так поступать. Но, я не знал, что делать.
Он вновь вытер слезы и шмыгнул носом.
– Я… – он опустил взгляд, не в силах смотреть на фото, ощущая в душе вину за то, что собирался сказать. – А теперь я уезжаю. Мы с Диной пока поживем в другом месте. Мне это надо. Нам это надо. Чтобы прийти в себя. Чтобы вернуться к нормальной жизни.
Он еще раз провел пальцами у глаз, но они уже были сухими.
– Мы обязательно будем тебя навещать, – проговорил Антон. – Я не забуду тебя. Никогда. Ты слышишь, я люблю тебя, дорогая.
Он прикоснулся