Вот только что он делает, чтобы последнее обрело реальную форму?
Убирая тарелки со стола, Антон подумал, что сегодня вечером нужно будет обязательно поговорить с дочерью. Поговорить так, как они говорили раньше (до смерти Кати) – открыто и непринужденно, обо всем на свете. Вот только он боялся, что после этих двух лет, им обоим попросту нечего будет сказать друг другу. Он боялся, что она уже слишком сильно успела от него отдалиться. А ведь ей всего двенадцать…
Антон замер с полотенцем в руках.
«Ей уже четырнадцать, – с тревогой подумал он. – Двенадцать ей было когда…»
Перед глазами возникло окровавленное лицо Кати, с глубоким порезом на лбу, обнажившим белесый череп. Но следом пришел другой образ, образ двух силуэтов на полу его кухни.
Он тут же вспомнил о статьях в подшивке за 1978 год. Вспомнил о выпавшем из его книги пожелтевшем листке. Вспомнил об украденной библиотечной карточке, до сих пор лежавшей в заднем кармане его джинсов вместе со сложенным вчетверо листом.
Он вспомнил номер карточки – 586.
11
Антон подошел к своему письменному столу и достал из заднего кармана джинсов карточку и листок. Положив их перед собой, он взглянул в окно.
Солнце все еще ярко светило, перевалив свой зенит. Но радовать своими лучами, ему оставалось не долго. Темная шапка облаков, замеченная им с утра над лесом, теперь уже полностью перекрывала виденное из окна небо. Ветра почти не было, лишь иногда доносилось его слабое дуновение. И практически ничем не подгоняемые тучи, медленно (слишком медленно) надвигались на город, грозя обильными ливнями на долгий вечер.
«Неприятная картина», – подумал Антон, вспоминая, что за всю сегодняшнюю прогулку ни разу не посмотрел вверх.
На самом деле, картина за окном больше показалась ему мрачной. И как все мрачное, она имела свой шарм. Некое не уловимое чувство на грани тревоги, опасения и таинственности. Он кормился за счет этого шарма, который всегда умел передавать в своих книгах.
Но сейчас надвигающийся мрак не казался ему столь привлекательным. Неприятия все же не было, как изначально он подумал, но вглядываться в наступающее ненастье не хотелось.
Антон задвинул шторы, щелкнул выключателем у двери, обрамляя комнату желтоватым светом лампочки (он вдруг подумал о том, что прошлой ночью свет казался ему более ярким, более контрастным), и сел за стол.
Он попытался вспомнить имя милиционера из газеты, но в голове вертелось только то, что он был капитаном.
Капитан милиции пришел к ним домой в связи с тем, что их сын, в результате несчастного случая попал в больницу, и обнаружил их лежащими на кухне.
Капитан милиции.
Капитан.
Но его имя напрочь выветрилось из головы Антона.
«Надо было сделать ксерокопии, – подумал он. – Чертовы ксерокопии».
И взглянул на карточку.
«Ларин