Я задумался.
– Есть одно место в этом городе, такое далёкое, что ты там ни разу не бывал и вряд ли скоро попадёшь; а сразу за ним живёт Хайдеггер. Наверно, туда он сейчас и направляется.
Мы со Штефаном свернули влево и шли теперь уже по главной артерии города, по проспекту, приближаясь к его дому. Я решил не расставаться с ним, а побыть ещё немного в этом районе. Рано или поздно, всё равно настанет время прощаться. Но этот момент совсем не обязательно должен настать именно сейчас.
В отличие от меня, Штефан торопился домой. Его ждали всякие будничные дела: умывания, завтрак, сбор рюкзака с тетрадями для колледжа. Самый обычный человек, каким мне никогда не стать. Кое-как умыться я успел ещё утром, есть я могу что угодно. Что касается конспектов, то на все у меня была одна тетрадь на все времена – сначала, в ней было двенадцать листов, потом я стал увеличивать её объёмы с помощью клея и бумаги из альбомов. Теперь там страниц восемьдесят – практично и необычно.
Штефан понял, что до начала пар мне суждено стать заложником этого района и пригласил меня к себе. Это лучшее, что он мог для меня сделать, но честно, этого я не ожидал. Домой мне не было никакого смысла идти, скорее всего, пришлось бы всё время до начала занятий провести где-нибудь на скамейке. А так, у меня были все шансы провести время куда интереснее.
Внутри была только его мама. Отец, по рассказам Штефана, сейчас занят на работе, которую ненавидел. Зайдя в дом, Гёте закричал во всё горло что-то по-немецки, видимо, что он пришел с гостями, точнее, только с одним гостем. Мама лежала в гостиной на диване с планшетом в руках, в длинном красном халате. Услышав крик сына, она подняла глаза и встретилась взглядом со мной, после чего дружелюбно улыбнулась и сказала: «Привіт!», как мне показалось, даже слишком мелодично. Я кивнул и ответил тем же словом, но скромно и шепотом.
Штефан направился в душ, пока я позволил себе похозяйничать на кухне, сварить кофе, достать печенье, тайком заглянуть во все ящики. На всякий случай, я заварил кофе на двоих, о чём сразу пожалел, сообразив, что он может и остыть. Душевая комната первого этажа находилась неподалёку от кухни и если сидеть тихо, не издавая ни единого звука, можно было услышать, как Штефан что-то напевает на немецком или на английском – точно разобрать было сложно.
Внезапно, появилось достаточно времени на размышления. Я думал о том, что всё идёт хорошо, но не помешало бы добавить в свою жизнь что-нибудь новое, желательно такое, что просто так невозможно было бы забыть. Оставалось лишь придумать, что именно.
Я взглянул на часы. Если я правильно понимаю, у нас со Штефаном осталось не так уж и много свободного времени. Гёте сам это понимал, а потому сразу после душа, завёрнутый в полотенце, направился на кухню, улыбнулся остывшему кофе, заранее сваренному мной и стал попивать его, затем взял из холодильника какую-то еду в контейнере и стал есть её ложкой – какой-то странный