За окном замелькали дома, и я закрыла глаза, чтобы не рябило. Леди привезла меня в отделение скорой помощи и сказала, что все оплатит, и я могу не волноваться по этому поводу.
«Мне-то чего волноваться не я сбила пешехода…» – возмущение топило мое ангельское терпение. Но я помалкивала, исходя из соображений своей безопасности, не хотелось, чтобы все знали, что я переходила дорогу в неположенном месте и почти с закрытыми глазами.
Небольшая приемная поликлиники, куда мы вошли, встретила шумом потолочных ламп и тихим говорком одной из сестер у стойки, пахло здесь, как и в любой больнице – чистотой и лекарствами. Меня посадили в кресло-каталку и отправили в смотровую палату, где врач обработал висок и заклеил ссадину пластырем. В это же время он пытался расспросить о моем состоянии и причинах аварии, которые я пыталась скрыть:
– Как вас зовут?
– Стася.
– Сколько вам лет?
– Двадцать один.
– Где вы живете?
Тут мне пришла гениальная мысль. Конечно, надо знать, что, когда ко мне в голову приходят гениальные мысли, лучше их сразу отбросить в сторону, но больше ничего придумать мне не удалось, поэтому:
– Не помню, – ответила я, потому что меня жутко раздражали его холодные руки и запах изо рта.
Доктор удивился. Кажется, даже волосы на его седом затылке немного зашевелились. Он поправил очки и пристально посмотрел на меня своими карими глазами.
– Мне кажется у меня провал в памяти, – обреченно пролепетала я и опустила глаза.
– И как давно вы это заметили? – встревожено задал очередной вопрос доктор, разглаживая пластырь у меня на виске.
– Что заметила? – наивно удивилась я.
– Как что? – на его лице негодование. – Провалы?
– Доктор, какие провалы? – сквозь смех произнесла я.
Врач замолчал. Я заулыбалась, виновато отводя взгляд:
– Простите, это шутка. Со мной все в порядке. В смысле голова работает нормально. Я почти не ушиблась, просто ссадина.
Оказалось, этого доктору недостаточно, и шутки он не любил и шутников тоже, пришлось терпеть фонарик, светящий мне в глаза. Потирая бедро, я объяснила врачу, что удар пришелся как раз туда, где могла бы быть отличающая меня от других выпуклость. Но через несколько минут, когда в смотровой палате появился крепкий мужчина в зеленом костюме с каталкой, я пожалела о том, что вообще заговорила об этом. Меня положили на каталку и повезли делать снимок, лампы на потолке ярко светили в глаза и, сбившись со счета, я прикрыла веки, вновь себя ругая за то, что иду на поводу у своих бредовых идей.
Оказалось, перелома нет и трещин – тоже. Зато теперь есть Лондонское черно-белое фото моей попки. Класс! Приеду домой, украшу стену своего скромного жилища этим шедевром.
Взяв в руки снимок, я направилась в приемное отделение, где меня ждала расстроенная англичанка, разрушившая все мои планы. Леди болтала с кем-то по телефону, не хотелось мешать, поэтому я просто стояла у нее за спиной и бессовестно слушала английский треп.
– Привезти