– Да, – односложно ответила я.
– Не хочешь разговаривать?
Я посмотрела на него, и он тоже смотрел, изучая, а потом улыбнулся совершенно обезоруживающе.
– Тебя расстроило то, что я видел, как ты танцевала? – и его брови сошлись на переносице, а улыбка пропала.
– Немного, – ответила я и смутилась, чувствуя, что снова начинаю краснеть. Хотелось что-то еще сказать, но я не знала, о чем говорить. И потом Джонатан выглядел таким уставшим, грустным, что даже улыбка казалась вымученной. Я уже хотела спросить, что его так беспокоит, но он быстро отвел взгляд, встал и пошел прочь, крикнув через плечо:
– Не злись на меня, я не хотел тебя смущать.
– Я не злюсь, – заторопившись, крикнула я, но в ответ услышала только хлопок закрывающейся входной двери.
Оставшись одна, я еще долго смотрела в проем двери, где скрылась ссутулившаяся спина Джонатана. Что я чувствовала? Смятение, отчаяние, боль? Отчаяние от того, что ты не знаешь, что происходит и не можешь помочь человеку, который тебе так дорог. Смятение от этих его пристальных и изучающих взглядов, которые пытаются разгадать, что ты за диковинная зверушка, попавшая по счастливой случайности не в то место и в не в то время? Боль от того, что не знаешь, чем помочь и что сказать тому, кто дороже всех для тебя? Я не знала, что ответить самой себе, поэтому вернула наушники на место и включила следующий трек:
Одинокая птица ты летаешь высоко,
И лишь безумец был способен так влюбиться.
За тобой вслед подняться,
За тобою вслед подняться,
Чтобы вместе с тобой разбиться…
«Неужели, я и есть тот безумец способный влюбиться в такого, как Джонатан? Или я просто безумец, который задает себе такие глупые вопросы?» – думала я. И совершенно точно пришла к выводу, что я просто безумец, который слишком часто копается в себе и задает много вопросов, на которые совершенно не знают ответов.
С этой мелодией и не очень радужными мыслями я вернулась в комнату разбирать вещи, а остаток дня провела с Клер. Она приехала через час после всего произошедшего и, как любая хозяюшка, принялась меня кормить и расспрашивать, как я добралась, мы проболтали с ней до девяти вечера, но Джонатан так больше и не появился. В начале десятого все разошлись по комнатам, желая друг другу хорошей ночи. Я приняла душ, расстелила постель и сидела в пижамных штанах и топе, сушила волосы и читала сообщения на сотовом от обеспокоенных друзей в количестве двух штук. Я уже собиралась выключить ночник и забраться под одеяло, когда раздался стук в дверь.
– Кто там? – удивилась я.
– Это Натан. То есть Джонатан. Короче Коул. Можно войти? – объяснял голос за дверью, что заставило меня улыбаться и даже хихикнуть в голос. Но я тут же спохватилась, вскочила с кровати, посмотрелась в зеркало, забралась назад и хладнокровно сказала:
– Входи.
Глава