И все это ушло. За исключением любимой вазы матери и двух стеклянных винных стаканов, из которых она пила бренди с каким-то мошенником и повесой…
Хетти смотрела на нее округлившимися глазами, потом долила стаканы.
– Вы жили в поместье?
– Что? Да, в Блайдби-Мэноре… Но не так, как ты думаешь. Мой отец служил там библиотекарем.
– Как же получилось, что вы оказались здесь? Поместье! Подумать только!
Пруденс об этом думала, и слишком часто. Она размышляла о комнатах, в которых жила их семья, о поместье, в котором гуляла. Помнила ощущение, что она там своя, почти член семьи сэра Джошуа Дженкина, свое знакомство с дочками соседей. Она считала себя членом их общества.
Хотя Пруденс и не родилась в Блайдби, она не знала другого дома. Ее родители переехали туда, когда ей было два года. Когда сэр Джошуа проигрался в пух и прах и застрелился, ее родителям пришлось через несколько дней уехать, и это было равносильно изгнанию из рая.
– Как получилось, что я оказалась здесь? Из-за череды злоключений и неудач.
– И сколько вам было лет, когда все это случилось?
Катастрофа не произошла в одно мгновение, но…
– Пятнадцать, – ответила Пруденс.
Она была достаточно взрослой, чтобы иметь какое-то представление о счастливом будущем, но недостаточно взрослой, чтобы что-то предпринять. Сэр Джошуа обещал устроить для нее вечеринку, когда ей исполнится шестнадцать. Не бал, конечно, но танцы были бы. Он организовал для нее уроки танцев…
Пруденс выпила еще кордиала, глотая слезы.
– Должно быть, тяжело, когда такая жизнь вдруг кончается. Легче там, где родился.
Пруденс сомневалась, что родиться во «Дворе белой розы» – завидная судьба, но в словах Хетти есть смысл. Пруденс не завидовала герцогам и графам, их домам и огромным владениям. Ей там не место, как Хетти не место в Блайдби-Мэноре. Просто хочется и нужно вернуться на свое место в обществе, удобное место среднего уровня, какое занимали ее родители. Будь она мужчиной, она смогла бы добиться этого, правильно выбрав профессию, как Эрон, но для женщины такое возможно только через замужество. Единственная доступная ей работа – это оказаться в рабстве у какой-нибудь дамы в качестве гувернантки или компаньонки без собственного угла и времени.
– Это для вас не жизнь, – заключила Хетти. – Что вы собираетесь делать?
Пруденс вздохнула и встала.
– Наверное, постираю одеяла.
– Я не об этом. Неправильно, что вы здесь живете. Что вы собираетесь с этим делать?
– Я ничего не могу сделать.
– Всегда есть выход. Почему бы не поехать в Дарлингтон и не встретиться с братом лицом к лицу? Многие мужчины пренебрегают своими обязанностями, пока их не поставят перед фактом.
Пруденс припомнила, что ее уже посещали такие мысли.
– Это шестнадцать миль. Я не могу себе позволить поехать в карете.
Хетти скривилась:
– Дядя