Агрессивный, жестокий, надменный. Даже в таком плачевном состоянии он стоял на коленях как член из императорского рода, с гордо поднятой головой; дикой неестественной усмешкой он одарил меня.
Теперь я даже змеёй не имела права называться! Я превратилась в игрушку для питона. Его цепкие ручища обхватили меня как хвост, сжали и с хрустом откинули от себя.
Злое существо, которому не ведома благодарность. Ужаснейшее существо, человек или нет, не желавшее существовать. Это прекрасно было видно. По его резким движениям, импульсивностью, излишним раздражениям. Крайне недовольным от пробуждения он сел на песок, правую ногу согнул, левую вытянул и принялся получать ветер в лицо. Он смотрел в никуда, не пытался ничего усмотреть, просто зрел в одну точку, тлел от беспомощности и усталости. Каждая клеточка тела горела, искрилась от боли и неудобства.
Мне стоило его ненавидеть, но получилось испытывать лишь сочувствие. Я ещё могла видеть, слышать, петь, а он находился в омуте собственных мыслей долгое время, дичал без общества. Только сила осталась при нём. Я могла заполнять пространство звуками, но он даже попросить о помощи не сможет.
Мне стоило его отвергнуть, покориться несовершенству и пойти дальше, но меня остановило сострадание и милосердие к врагу. Лишь я могла годиться ему в проводники. Лишь я могла дойти до конца пустыни и увидеть изменения вокруг. И я больше не собиралась идти в одиночестве.
Пускай будет сложней! Пускай мне придётся тащить его на спине!
Я смогу. Я сделаю это.
Ведь я не одна.
Пускай у него плотная холодная кожа. Пускай не бьётся сердце. Он жив, способен на чувства, не имеет притворства, беспомощен, как котёнок, могучий как лев.
Я сильней его.
Моя рука будет тянуться к нему и вести вперёд.
Вновь дрожало тело, когда подходила к нему, но уже такой тяжести не ощущала. Я поступала правильно, по совести. И пускай он не способен увидеть мою доброжелательную улыбку, увидеть истину через зеркало души, пускай. Добро должно совершаться просто так.
Глава третья. На земле песчаной
Моя рука тянулась к его напряжённому плечу. В любом случаи, нарвалась бы на сопротивление, раньше или позже. Мне уже не страшно.
Почти звериный хрип вник в мои уши, прогремел в ушной раковине. Слишком недовольный. Пропустил воздух через сдавленные лёгкие. Своими пальцами резко схватил мою ладонь, до хруста сжал, поскрёб отросшими ногтями и откинул. Было странно смотреть на кровавые полосы, но упорства во мне было больше, чем крови, поэтому вновь потянулась к плечу. Так продолжалось целых три раза. С каждым разом путник распылялся больше, вскипал, желал накинутся и разорвать.
На четвёртый раз, взволнованная донельзя, уставшая и утомлённая незаходящим солнцем, со скоростью света ухватилась