– Своеобразный персонаж, – пробормотал Лунин, когда дверь за Летягиным закрылась.
– Это вы сейчас о его фигуре? – сухо уточнила Ирина Владимировна.
– Ну, как сказать, – Лунин смущенно пожал плечами, – в целом. Хотя, фигура у него конечно тоже запоминающаяся.
– Раньше он совсем другим был, – в голосе Шестаковой вдруг послышались нотки сожаления, – когда его к нам и Красноярского края перевели четыре года назад, его за глаза либо Мальчик-с-пальчик называли, либо Мизинчик. Ну а что, росточка он маленького, сам худющий был, лысый, ну вылитый мизинчик.
– И кто же это его так здесь откормил?
– Нашлись добрые люди, – неопределенно ответила Ирина Владимировна, не глядя на Лунина. Немного помолчав она продолжила.
– Три года уже прошло с того случая. Уж не знаю, с чего ему вечером гулять приспичило, но шел он вроде как в сторону своего дома. Часов десять уже, октябрь. Темно в это время, сами понимаете. Услышал какой-то шум поблизости, крики, ну и свернул посмотреть. А там на детской площадке парни молодые какую-то деваху тискали. Что там и как было, никто не знает, может все и по согласию. Ни парней, ни девицы мы так и не нашли, но со слов Антона Александровича, дамочка вырывалась, требовала, чтобы ее отпустили. Ну Летягин и сунулся к ним, начал так сказать, законность восстанавливать. Вот и восстановил на свою голову.
Шестакова тяжело вздохнула и, выйдя из-за стола, подошла к окну. На подоконнике стоял некогда белый, но пожелтевший от времени и накипи пластмассовый электрический чайник. Лунин, машинально переведший взгляд в сторону окна, со своего места видел две шестнадцатиэтажные башни из трех, возвышающихся на другой стороне улицы. На крышах домов четко выделялись на фоне прозрачно-голубого, переходящего в белизну неба алые буквы:
ГОРОД СМЕЛЫХ
– Так вы чай будете пить? – Ирина Владимировна оглянулась и впервые за время их недолгого знакомства Илье показалось, что во взгляде ее не было явной неприязни.
– Буду, – торопливо отозвался Лунин, – хотя, конечно, кофе было бы лучше.
Ничего не ответив, Шестакова щелкнула кнопкой чайника. Там же, на подоконнике Илья заметил несколько кружек, небольшую коробочку рафинада и банку кофе.
– Так, а что потом было? – решился прервать немного затянувшееся молчание Лунин.
– Потом? – Ирина Владимировна стояла лицом к окну и, судя по высоко поднятой голове, тоже, очевидно уже в тысячный раз, перечитывала гордую надпись на крышах домов. – Потом Антон Александрович стал таким как сейчас. Вам кофе с сахаром?
– Да, – кивнул Илья ей в спину, – два кусочка, если можно.
– Когда его обнаружили, у него оказалось три ножевых ранения, все в живот. Представляете? Вообще непонятно, как он с такой кровопотерей выжил, но через три дня его уже перевели из реанимации в обычную палату. Мы его чуть ли не всей толпой навещать ходили. А потом, – Ирина Владимировна поставила на стол перед Ильей кружку с кофе, – он начал стремительно