– Аня, – впервые назвал ее по имени. – Ты это тогда по-правде сказала? – Он приблизил свое лицо к склонившейся над тетрадкой Воскресенской.
– Про что? – не отрываясь, без всякого интереса спросила она.
– Ну.., – не знал он как начать. – Ты же тогда сама говорила…
– Очень хочется, да? – Подняла она голову и ехидно ухмыльнулась. – Уже жмет что-ли? – спросила она и стала пристально смотреть в его глаза.
– Значит смеешься, – обидчиво отвел он глаза. – Понятно.
– Нет, я не шутила, – повернулась она к тетради, ручкой продолжая аккуратно выводить строчку стихотворения. – Ты мне, я тебе. Все очень просто, только соображаешь ты как всегда туговато. Сколько ты думал? Недели две?
Федоров снова прильнул к парте, ровняясь с лицом Ани.
– Ты действительно хочешь отношений? – сказал он с интонацией в голосе, будто приближался к вековой тайне.
– Что-о? – вытянула Аня, повернувшись к нему. Лицо ее брезгливо сморщилось, а приоткрывшийся рот застыл в вопросительно- высокомерном тоне. – Отношений?
– Ну да! – не сдержал он улыбки, на фоне блеснувших в надежде усталых глаз.
В считанные мгновения Аню покоробило, передернуло и затрясло. Внутренняя дрожь презрения постепенно перешла в плечи и руки; шея ее напряглась, а глазки от избытка отвращения сузились, будто ей пришлось наблюдать перед собой извивающегося в кольцах червяка.
– Отношений? – словно не веря услышанному, повторила она, совсем не изменившись в лице.
– Я понимаю, ты немного перепутала. Начала тему с конца. Я прав? Но ведь ты это имела в виду? За эти дни я очень хорошо все обдумал.
– Да, – сквозь сомкнутые зубы и словно вздыбленные губы нехотя ответила Аня. После, быстрыми, краткими движениями руки, раздражительно поморщившись и плотно сомкнув рот, она начала чесать ссадину на левой ладони. Раны от падения на этажке уже стали заживать и чесались иногда невыносимо, что выводило Аню из себя.
По налившемуся румянцем лицу Федорова и от умиления помокревшим его карим глазами – от чего Аню охватил приступ тошноты, – она поняла, что «туповатый» сосед ее «совсем не догоняет» и «надумал себе какую-то несусветную хрень», но надо было соглашаться и на эти, как он выразился – отношения, потому как «объяснять бесполезно». Хочет думать об отношениях, рассуждала она, пускай себе думает; что хочет пусть думает, лишь бы не срывался с крючка.
Ничего не сказав, Иван откинулся назад и стал всматриваться в классную доску, принявшись вновь обдумывать, анализировать, сопоставлять, как все это ему виделось. От этой реакции Аня недовольно забегала глазами, а после сама вернулась к тетради, верно решив, что «этот уже никуда не денется».
– Но раз отношения.., – услышала она над собой.
– Слушай,