– Без меня ушли-и! Я тоже хочу-у! С ними! Ну почему меня не взяли?!
Выронив лепешки и взяв лошадь под уздцы, он побрел прочь. Через каждые десять шагов он останавливался и, запрокинув голову, вновь принимался реветь. Мы же с братцем собрали вещи.
– Я так и не понял, что с ним, – признался Чарли.
– Сошел с ума от горя.
К тому времени как мы взобрались в седла, мужичок скрылся из виду. Причина его слез так и осталась для нас тайной.
Глава 4
Ехали молча, думая каждый о своем. У нас с Чарли есть негласный договор: не гнать лошадей сразу после еды. При нашей профессии трудностей в жизни и так хватает, поэтому маленькими радостями не брезгуем: какие-никакие, а приятность и утешение.
– В чем провинился этот Герман Варм? – спросил я.
– Взял что-то у Командора.
– И что же?
– Скоро узнаем. Главное – потом убить его.
Чарли ехал чуть впереди, я – сзади. У меня назрел один вопрос, и хотелось обсудить его с братцем. Давно хотелось, еще до прошлого задания.
– Странно. Ты не находишь, Чарли? Командор вселяет ужас в сердца людей, и все равно находятся глупцы, которые крадут у него.
– У Командора много денег. Деньги привлекают воров. Что тут странного?
– А как? Как воры у него крадут? Командор – тип осторожный, свое богатство бережет.
– И дела у него в каждом уголке страны. Нельзя быть в двух местах одновременно, не говоря уже о сотне. Вот так он и становится жертвой обстоятельств.
– Жертвой обстоятельств?!
– Что, нет? Для защиты своего состояния Командор просто вынужден прибегать к услугам таких людей, как мы.
– Жертва обстоятельств! Ну не смешно ли?
Я даже решил спеть балладу в честь бедняжечки Командора:
За вуалью цветов скрыты слезы его,
Дошла весть из града большого.
– Да будет тебе! Хватит!
Невеста ушла гулять далеко
в лучах заката златого.
– Тебе просто завидно, что меня назначили главным.
Он в чувствах ошибся и платит с лихвой,
приняв улыбку за милость.
– Вот только попробуй еще раз заговорить со мной об этом.
Ее окрутил молодец удалой,
пропала любовь, какая не снилась.
Чарли невольно улыбнулся.
– Что это за песня?
– Так, подслушал где-то.
– Грустная.
– Все лучшие песни грустные.
– Так говорила матушка.
Помолчав, я поправил Чарли:
– Грустные, от которых взаправду грустно.
– Ты весь в нее.
– Зато ты нет. Впрочем, и на отца ты не особо похож.
– Я весь в себя.
Этой невинной фразой Чарли дал понять, что разговор окончен. Он отъехал еще дальше вперед, и я посмотрел ему в спину. Братец знает, если ему смотрят в затылок. Вот он пришпорил Шустрика и поскакал быстрее, я – следом. Мы ехали как обычно, с привычной скоростью, не спеша, и все же казалось, будто я гонюсь за Чарли, боясь отстать.
Глава