Натали кусает ноготь, она ненавидит, когда ее дразнят. Она не любит, когда напоминают о ее собственной непоследовательности. Ли позволяет себе надавить чуть посильнее: лицемерие. Ли проходит мимо того места каждый день по пути в магазин на углу. Она видит его со своего заднего двора. Нат живет достаточно далеко, чтобы там не появляться. В любом случае все встречи происходят здесь, в доме Нат, потому что – а почему нет? Вы посмотрите на этот прекрасный дом! Ли краснеет, когда нехорошие слова лезут ей в голову, слова, произнесенные Шар: кокосовый орех. А потом говорит Мишель и находит идеальные слова:
– Ты изменила имя. Я забываю, что ты это сделала. Это типа: «Одевайся для той работы, которую ты хочешь, а не для той, которую имеешь». То же и с именами, насколько я понимаю.
Но для Ли это теряет всякий смысл, в особенности из-за удручающего «насколько я понимаю», он эти слова говорит только здесь, в этом доме, и это неловко. Натали широко открывает глаза. Она пытается изменить тему, в чем, кажется, ей всегда помогают дети.
– Мишель, ты мне тут можешь помочь: что мне с этим делать?
Нат хватает две жмени волос Наоми и демонстрирует колтуны, пытаясь пропустить пальцы через это гнездо, а девочка корчится под ее руками.
– Она не дает мне к ним прикоснуться, значит, мне следует отдать эту красоту тебе, чтобы ты сбрил наголо, ладно? Она сможет прийти в салон завтра, найти тебя и вернуться уже без своих колтунов.
Наоми вскрикивает. Мишель отвечает на вопрос добрым голосом, осторожно, искренне. Не советуя прибегать к радикальным действиям, рекомендует питательный лосьон для волос и кокосовое масло. Хотя он и провел в стране столько лет, английская склонность к ироническому детомучительству так и осталась ему чуждой. Яркая улыбка остается приколотой к лицу Нат.
– Ну-ну, ну-ну, Наоми. НАОМИ. Мама только шутит… Никто не собирается… заплести косичку вечером – это должно пойти на пользу, спасибо, Мишель…
Фрэнк говорит:
– В моей школе не было ничего похожего на «школьные каникулы». Моя мать никогда меня не видела раньше, чем на Рождество.
Его жена печально улыбается и целует его в щеку.
– Да наверняка были у вас каникулы. Я знаю твою мамочку – она просто никогда за тобой не приезжала.
Ни капли не смешно, говорит Фрэнк. Очень смешно, говорит Натали. Ли кусает губу и смотрит, как Нат принимает гирлянду из маргариток, начатую Наоми. Она разрезает стебель ногтем большого пальца, вплетает следующую маргаритку.
– В любом случае я никогда не пошлю моих детей в школу-интернат. Чтобы они там были совсем одни в классе из тридцати белых детей. Нужно быть совсем сумасшедшей.
– Наших детей. Из двадцати. Мне это никак не повредило.
– Ты носишь мокасины, Фрэнк.
Ничего