Выход А. Евгения Батурина

пришли!» Другая хозяйка явилась на показ с двумя грудными детьми-близнецами, потребовала, чтобы я помыла одному из них попу в рекламируемом санузле с плиткой до потолка, и сказала, что проверять меня и мое поведение в своей квартире будет редко, не чаще чем два раза в неделю. Хозяин симпатичной светлой двушки, на которую я было понадеялась, пришел на встречу в приподнятом настроении. Ему было так весело, что я почти сразу все поняла. Он либо смеялся, либо «зависал», не в силах ответить ни на один простой вопрос: «Счетчики на воду? Водосчетчики. Хе-хе. Какое ржачное слово!» Риелтор, вздохнув, попросил перенести просмотр на завтра. Позитивный хозяин радостно согласился, но назавтра не вспомнил ни риелтора, ни того, что собирался сдавать квартиру.

      В таком режиме я дожила до 25 июня. Оставалось три дня до установленного Вениамином срока. Я перестала ночевать у мамы и знакомых, потому что с утра до вечера бегала по чужим домам и мне надо было находиться, что называется, на районе. Приходила со встреч, садилась на пол, плакала из-за очередной «картошки», потом ложилась спать, не раздеваясь и не уж тем более не разбирая супружескую кровать. Майке и Лисицкой уже не звонила – квакающий вайбер плохо заменял лучших подруг.

      Вечером 25 июня я нашла Татьяну Юрьевну и ее двушку в единственной в округе многоэтажке. Даже без помощи риелтора! Племянница Татьяны Юрьевны разместила в фейсбуке объявление, и я оказалась первой дозвонившейся: недели тренировок хорошо развивают реакцию. Квартира мне понравилась – небольшая, по-настоящему, а не по объявлению, чистая, с раздельными комнатами, без ковров и фотографий голых женщин на стенах, зато с посудомоечной машиной. И на одиннадцатом этаже. И прямо над школой, секундах в сорока от нее. Татьяна Юрьевна тоже порадовала. Спокойная интеллигентная женщина, не обкуренная. И дверь мне открыла, и даже напоила чаем на кухне за столиком с видом на посудомойку. Мечта, а не хозяйка. Мы прямо за чаем подписали договор, я выдала Татьяне Юрьевне деньги за два месяца, а она мне – две пары ключей.

      – Можете уже сегодня здесь ночевать, Тоня, – сказала хозяйка, улыбнулась по-доброму и ушла.

      Если бы я умела делать колесо, я бы сделала его там, в прихожей, не выпуская из рук ключей. Счастье такой силы я, пожалуй, последний раз испытала, когда увидела свою фамилию в списках поступивших в МГУ (снова прости, Кузя).

      Я сбегала в квартиру Вениамина, принесла оттуда постельное белье, ночную рубашку, пачку печенья и ноутбук. Ночью на большом раскладном диване я впервые за три недели спала без уличной одежды.

      В следующие два вечера я перевозила вещи – с помощью Лисицкого, который еще не отбыл в Питер к Лисицкой и по ее приказу ездил ко мне после работы. В багажнике его большого джипа почти вся наша с Кузей жизнь переехала из одной квартиры в другую. Бегемота, которого я боюсь водить, Лисицкий тоже подогнал поближе к нашему новому подъезду.

      Я гордилась собой: уложилась в срок, нашла хорошую квартиру по нормальной цене, и уже третий