– А что этот дух, прежде уже объявлялся? – озадаченно спросил Горихвост.
– Нет, этой ночью явился по первому разу, – успокаиваясь, ответил Пятуня.
– И с чего ты решил, что это прежний хозяин?
– Его ни с кем не попутаешь. Свитка на нем черная, с черепом и двумя шестоперами. Шита из полкового знамени, которое он отбил у врага. А шапка длинная, белая, со свисающим колпаком, болтается за спиной, что твой хвост.
– И в котором часу ты его видел?
– Часу в третьем. Да и видел-то я не так много. Выбралась из конопляника чья-то тень и принялась нарезать круги меж селом и избой Дедослава.
– Как он себя вел? Может, летал, завывал, или что там еще привидения вытворяют?
– Ничего он не вытворял. Все бродил и кого-то искал. Вот псы и лаяли целую ночь. Гвалт стоял – сквозь такой ничего не расслышишь.
– Вот, значит, почему деду моему на помощь никто не пришел, – с досадой шепнул Горихвост. – А я-то думаю: как же вышло, что его полночи пытали и жгли, а в деревне все будто оглохли.
– Так ведь изба Дедослава на самом отшибе. За конопляником ее не видать. Да и привыкли мы к его колдовству. Старый волхв, бывает, такого учудит, что ни в одном сне не приснится.
– А сам-то ты почему так поздно не спал? – пришло в голову вурдалаку.
– Да мы, видишь ли, в кабаке засиделись, – смущенно признался Пятуня. – Я, Жихарь, староста, кметь Нежата и княжеский конюх Коняй.
– Что за кметь?
– Старый, опытный воин, что все время при князе. Он в столичной дружине много лет прослужил, а теперь вот приехал с хозяином на нашу окраину. И, разумеется, сразу в кружало. Сначала все напились, а потом резались в шахматы. Что ни игра – то серебряная копейка. Так и ходили эти копейки по кругу, пока не пришел полоумный Лутоха. Все думали – он дурачок, вот и позвали его поиграть смеху ради. А он всех и обставил. Ну, мы, конечно, отыгрываться. Уже дело к полуночи, а вернуть своего все не можем. Так и играли до тех пор, пока ни одной денежки на руках не осталось.
– А не было ли среди них такой битой, со щербиной?
– Да, вроде была. Все Лутохе досталось. Надул нас юродивый, даром что дурень.
– И что после?
– Залили печаль доброй чаркой и пошли по домам.
– Выходит, разошлись все за час-полтора до того, как убийца вломился к волхву. Это мог быть любой, кто играл в кабаке.
– Никакой не любой, – обиделся бортник. – Говорю же: когда я выходил, то призрак уж рыскал неподалеку.
– Еще кто-нибудь его видел?
– Вряд ли. Мы столько кружек опустошили, что в небе три месяца засияло. Один только Лутоха к вину не притронулся. А когда уходил – прикупил