«Если сравнить человеческую проблему с отравой, – думала Катя, – то одни, чтоб избавиться от нее, выплескивают ее на окружающие предметы, а другие держат в себе, потихонечку спуская в песок.»
На прощание Лена взяла с Кати обещание пойти вечером вместе с ней на встречу с Игорем.
– У него опупительные друзья, он мне фотки показывал. Так что приведи себя в порядок после работы, чучундра.
Катя ехала в вагоне метро, розово-фиолетовая лама невозмутимо прохаживалась влево-вправо. Перебои в интернет-сигнале, похоже, ее не волновали. В целом, смотреть на нее было приятно, антистресс, как говорится. Если бы только не это волшебство непонятной природы, которое стояло за ярким ярлычком.
Катя не верила в чудеса уже двадцать три года, с восьми лет, когда рассказала деду морозу стихотворение, не что-нибудь, а «Балладу о маленьком буксире», целиком, все сто семьдесят семь строчек (она тогда посчитала и запомнила на всю жизнь). Дед мороз долго слушал, ошарашенно хлопая глазами, а на словах «ни один из буксиров не вернулся назад» расплакался и, стащив правую варежку, начал вытирать глаза. «Одесса 1986» прочитала на его руке Катя, вздохнула и после получения подарка отвела деда мороза, соседа дядю Ваню, домой, в семьдесят четвертую квартиру.
Несмотря на ламу и Лену, на работу Катя пришла вовремя, переоделась в белый с голубыми лацканами халат, вымыла руки.
– Ты сегодня свежа и прекрасна, – с подозрением посмотрела на нее администратор Саша.
– Сама в шоке, – пожала плечами Катя.
– А я умираю хочу спать, – Саша зевнула, – читала какую-то ерунду про Шакиру и Кейт Миддлтон в сети. Зачем? Они мне даже не нравятся. Да, кстати, – она нажала несколько клавиш и посмотрела на экран компьютера, – у тебя сегодня полная запись. Ни одного окошечка.
– Умеешь ты обрадовать, – Катя забрала медицинские карты первых пациентов и ушла в свой кабинет.
До первого приема оставалось пять минут, и она села на широкий подоконник – ее любимое место. Вид оттуда открывался на крыши Питера, которые всегда напоминали Кате сплющенные консервные банки: одни – ржавые, другие – новенькие, блестящие. Как жаль, что жалюзи придется закрыть, пациентки почему-то стеснялись. Может, ждали Карлсона? Или дело в табличке «гинеколог» на ее двери.
«Я хочу точно знать, существует ли волшебство!» – сказала Катя загадочной программке. Лама посмотрела на нее с недоумением и уселась на ярлыке «фотоаппарат».
«Если бы существовало, – размышляла Катя, – то разве обернулись бы мои отношения с Вовкой его уходом «налево»? Разве пришлось бы мне забросить все безумные идеи, включая изучение итальянского языка? И разве мой дедушка…» Но ее мысли прервал стук в дверь. Начался прием.
Через полчаса счастливая пациентка, узнавшая