– Алексей Романович, есть сокращения на ЭКГ! – подала голос анестезистка между введениями адреналина.
Поднять глаза.
– Т-твою же мать! Я завел пустое сердце…
Эскадренный миноносец «Стремительный» что-то бухтел про «я же вам говорил», но на него внимания можно было не обращать, а вот на трущихся в паху…
– У нас рана закровила! – да. Течет. Что-то бледно розовое.
А теперь мой сольный концерт начинается.
– Шейте! Группу и резус определили? – это тебе, родной, за две минуты. Попью кровушки. – Пока сюда всю первую отрицательную.
– Как? Нельзя без определения!
– Мне можно36! Я расписываюсь! – ткнув пальцем в анестезистку – А ты адреналин в дозатор! Льем во все вены.
Пустое сердце шло. И мы даже держали давление. Откуда-то появилась барышня с радиопозывным «ещё одна разъё… э-э-э… легкомысленная особа» и зашептала мне на ухо:
– Два пакета первой отрицательной принесла, сейчас ординатор группу и резус определит, сколько готовить?
– Всю плазму и эритроцитарную массу. И еще заказывайте.
– Хорошо. Я закажу и пойду бумаги вам писать.
Спасибо тебе, девочка. Ты дважды молодец. Потому что осталась – некоторые бы ушли и были бы в своем, хотя и неписанном, праве. А еще потому, что села писать. Лист формата А4, заполняется с обеих сторон. Даже если быстро, то минут пятнадцать на каждый. Листов в этот раз вышло тринадцать…
Примерно 7:45 РМ (Примерно за полчаса до описываемых событий).
– Принимай на аппарат!
– Откуда такой красивый?
– Из операционной. Ножевое, бедренная37. В операционной, клиническая смерть, завел. Сначала стабилизировался, потом все снова валиться начало. По четыре литра. крови и плазмы. Последние полтора часа адреналин запредельно. Жаль, я кураж поймал и надеялся, что может быть…
10:15 АМ (Через два часа после описываемых событий).
Из записи в дневнике «… Реанимационные мероприятия успеха не имели. Констатирована смерть…».
Ну да, ну да. Старый я, чтобы верить в чудеса и сказки…
О воспоминаниях…
– Вы прочитали согласие? Вопросы ко мне есть? – Вот у вас написано осложнение «летальный исход (смерть)» – у вас умирали?
– Тьфу, ты, блять, овца тупая! – Это Алексей Романович про себя, то есть молча, обратился к своему собеседнику в задней черепной ямке. А потом вслух к пациентке. – Посмотрите на меня. Я похож на человека, у которого нет своего кладбища?
– Нет,