Люська рассеянно щелкала семечки, выуживая их из кармана, и равнодушно поглядывала на стаю молодых голубоглазых ворон, обсевших столетние осины. Птицы истерично кричали, будто избитые плетью, и щедро гадили на тротуар. Пахло поджаренной корой, дымом, душистым горошком, взмыленным солнцем, а еще скучным городом, церквями и Музеем хлеба. Толстые километровые облака утепляли небо стекловатой и царапали лоб полной пятнадцатидневной луны:
– Просто у него проблемы с женой. Ты не знала? Все об этом знают. Она его бьет, чем придется. За то, что мало зарабатывает, не помогает по дому, так как пишет кандидатскую, и не играет с ребенком в испорченный телефон. Однажды стукнула горячим утюгом по голове, и он долго ходил с ожогом на лбу. Вот почему он начал закаляться. Каждое утро появляется у колонки и выливает на себя ведро ледяной воды. Потом отдирает примерзшие тапки, возвращается, с порога получает подзатыльник за то, что страдает ерундой, и так каждый день.
Люська сделала ложный вдох и потрогала рукой место, где должно быть сердце. Мира испугалась:
– Тебе нехорошо?
– Да нет. Просто целый день душа не на месте. Еще с самого утра, как увидела его, Толика – мою первую любовь.
Они присели на скамейку, тесно прижались друг к другу плечами, и Люська разоткровенничалась:
– Мы познакомились случайно. Подружка попросила составить ей компанию и сходить в гости к Бобу на съемную квартиру. У него по вечерам собирались ребята, курили травку, играли в покер, пили пиво и смотрели порнушку.
Нам долго не открывали, и подруга начала стучать ногой. Заволновалась, что привели какую-то шлюшку и развлекаются. Затем дверь поддалась, скрипнула, и показалась взъерошенная голова Боба. Он скорчил рожицу, присвистнул и крикнул вглубь квартиры: «Пацаны, какие к нам хорошенькие курочки пришли!»
Боб косил под известного культуриста и постоянно качался. Что он только не делал, чтобы нарастить мышечную массу: ел детские сухие молочные смеси, пил пиво с грецкими орехами и медом, тушил яблоки со свиным салом, двенадцатью желтками, сахаром и шоколадом, а потом полученную смесь мазал на хлеб. Смешивал цветочную пыльцу со сгущенкой и жевал безостановочно, ловко работая челюстями хищной акулы, никогда до конца не прикрывая рот.
Парень втянул нас за руки в коридор и стал щупать так, что вешалка ходила ходуном. Мы пищали и вырывались. Короче говоря, было весело. Потом вышел побритый наголо Толик в спортивных штанах и майке-алкоголичке, включил свет, взглянул на меня и объявил голосом Высоцкого: «Боб, расслабься, эта девушка моя».
Два дня подряд мы таскались к парням на квартиру. Играли в «пьяницу» и подкидного, пили дешевое вино и смотрели по видику «Греческую смоковницу» и «Восставшие из ада». А на третий день Толик молча взял меня за руку и потащил в другую комнату. Зажал в углу и начал целовать, широко открывая рот. Одной рукой придерживал голову, а второй