Через некоторое время поползли слухи, будто это мы купили у Краба лошадь для Роули, но к тому времени до него никому уже не было дела, а нас в любом случае можно было бы обвинить лишь в поджоге сарая, но доказательств не было. Этот номер у нас не прошел бы, конечно, если бы мы помогли бежать настоящему преступнику, например тому, кто играл бы краплеными картами или спер бы чужой золотой песок.
С тех пор, насколько я знаю, никто из нас Роули больше не видел. Ты не раз слышала, как я, когда дела у нас шли плохо, ворчал, что пора бы найти его и посмотреть, что он там нам пообещал, но ты так же прекрасно знаешь, что я никогда не пытался его искать и говорил все это скорее в шутку. Но теперь, во Франции, я думаю о двух вещах. Во-первых, я непрерывно думаю о том, что могу не вернуться и что же тогда я оставлю тебе и нашей малышке? Маленькая Клара… Господи, как хочется ее увидеть! И тебя. Мне не хочется погибать, но я с радостью поднялся бы в траншее и дал немцам утром себя расстрелять, если бы за это получил возможность на минуту увидеть вас обеих. И я знаю, что ничего вам не оставлю. А если я ничего не смогу оставить жене и дочери, значит моя жизнь закончится еще глупее, чем началась.
Теперь о втором. Неделю назад я встретил Роули. Кажется, я тебе рассказывал, что у него нет мочки на правом ухе – он говорил, что ему отсекли ее в Австралии, – но я узнал его не только по этой примете. Вероятно, из-за той истории его лицо прочно засело в памяти, так что я не сомневаюсь в том, что это был он. Я узнал его через двадцать три года! В тот день я обследовал территорию примерно в миле от передовой для новой линии связи, когда подъехал большой автомобиль. Это был британский автомобиль. Он остановился возле меня. В нем сидели четыре офицера, и один из них меня подозвал, а когда я подошел, спросил, где находится наша штаб-квартира. Я показал, в какую сторону ехать, а он посмотрел на мои нашивки и поинтересовался, почему это у нас, американцев, капитан идет на позиции рыть траншеи. Судя по его нашивкам, это был командующий бригадой. Я ухмыльнулся и сказал, что в американской армии делом заняты все, кроме рядовых. А он посмотрел на меня повнимательнее и воскликнул: «Бог ты мой! Джил Фокс!» Я ответил: «Так точно, сэр. Генерал Роули?» Он тряхнул головой, засмеялся, велел водителю ехать, машина рванула с места, а он оглянулся и помахал мне рукой.
Так что он жив, по крайней мере неделю назад был жив, и явно не бедствует. Не из работного дома, как говорится у англичан. Я уже предпринял шаги, чтобы выяснить, как его зовут, но пока безрезультатно. Может быть, скоро все же узнаю. А пока я пишу тебе и таким образом привожу в порядок свои воспоминания, потому что как бы это ни выглядело смешно или даже глупо, но это и в самом деле единственное «наследство», какое я способен оставить вам с Кларой. В конце концов, в ту ночь в Силвер-Сити я действительно рисковал жизнью в полном соответствии с принятыми на себя обязательствами, и если теперь благородный лорд жив-здоров и у него все в порядке, то почему бы и ему не выполнить свою часть обязательств. Если