Разослав книгу приблизительно в сотню газет для рецензий, я приготовился ждать. Ждать пришлось долго. В течение многих недель не появилось ни одного упоминания о выходе книги, если не считать формальных двух-трехстрочных сообщений.
Это было еще хуже судьбы «Трех флагов». Ну, делать нечего.
После такой интерлюдии, которую Нортклифф назвал бы «погоней за бабочкой», я попытался примирить себя с мыслью о том, чтобы в будущем ограничиться работой в «Мейл», связать свою судьбу с организацией Нортклиффа, заработать побольше денег, купить парусную яхту побольше и получше и проводить время настолько весело, насколько это возможно, пока Европа не разнесла себя на куски.
Однако в качестве прощального жеста я разослал экземпляры книги двум или трем сотням избранных общественных деятелей в Британии, во Франции и в Германии. (Поскольку книга явно осталась бы нераспроданной, я мог рассылать ее совершенно свободно и кому угодно.)
Вначале ничего не происходило. Но спустя примерно три месяца что-то начало меняться. На завтраке с несколькими коллегами-газетчиками, по большей части иностранными корреспондентами, один из них небрежно обратился к другому, не зная о моей прикосновенности к этому предмету: «Вы видели книгу “Европейская оптическая иллюзия”? Вечером на дипломатическом ужине о ней говорили несколько человек и прочили ей большое будущее. Я никогда о ней не слышал». Тогда я написал редактору «Нейшн» Массингхэму, с которым был немного знаком, и попросил его взглянуть на книгу, предложив ему либо согласиться с тем, что это полный вздор, либо что она очень важна. Если решишь, что это вздор, так и скажи. Если она важна, так и скажи.
Результатом стал двухстраничная рецензия, написанная, как я полагаю, Х. Н. Брейлсфордом. Я разослал ее двум десяткам журналистов. Через несколько месяцев рецензии стали появляться десятками и сотнями, не только в Британии, США и Франции, но и в Германии. За восемнадцать месяцев с первого появления книги она была переведена и опубликована на французском, немецком, итальянском, испанском, голландском, норвежском, датском, шведском, русском, польском, финском, румынском, болгарском, чешском, арабском, турецком, японском и на нескольких языках Индии.
Один из журналистов так описывает эту историю: «В начале 1909 г. в книжный мир тихо впорхнул небольшой памфлет объемом около ста страниц. Он вышел под невразумительным названием в заштатном издательстве. Посвященный самой банальной теме на свете, он появился на рынке в разгар книжного сезона буквально накануне всеобщих выборов. Любой из тех, кто хоть немного знаком с конъюнктурой книжной торговли, сказал бы, что памфлет