Подпоручик оторвался от книги, окинул глазами посетителя, задержал взгляд на ордене, перевёл на эполеты, на лицо, снова на орден, на эполеты, и только тогда поднялся, отложил книгу на подоконник и, смущённо улыбнувшись, представился:
– Прошу прощения, думал, кто из наших… Подпоручик Дмитриев… Алексей Данилович…
Дмитриев оказался кареглазым крепышом среднего роста: пониже, чем Телятьев, а в плечах… (померяться бы!) …в плечах, может, и шире. Улыбка его была искренней, милой.
– Телятьев Антон Андреевич, – и протянул Дмитриеву руку.
– Вы к нам в полк?– пожимая руку, спросил дежурный офицер и снова смутился. – Ах, простите, что я спрашиваю?.. В форме нашего полка… Откуда? – и снова перевёл чуток завистливый взгляд на орден Анны. Стало быть, вопрос заключался в том, где и за что поручик награду заслужил.
– Служил в Карабахе, в 42-м егерском полку.
– С персами воевали? – уважительно поинтересовался новый знакомец.
– Так точно.
Подпоручик немного помялся, потом дёрнул охраняемую им дверь и, заглянув, громко сообщил:
– Иосиф Романович, к нам новый офицер по назначению: поручик Телятьев. Прикажете подождать?
Ему что-то ответили, и подпоручик, обернувшись, прошептал:
– Документы при Вас? Давайте!
Забрал поданные Телятьевым бумаги, скрылся за дверью и через пару минут распахнул её:
– Заходите!
Полковник вышел из-за стола навстречу и протянул руку; он оказался высоким, стройным, светловолосым – типичный остзейский немец. А в целом штаб-офицеры и ротмистры (командиры эскадронов) встретили нового субалтерн-офицера менее восторженно, чем дежуривший в приёмной подпоручик: была настороженность, вопрошающее недоверие, что, впрочем, обыкновенно для людей, только что представленных друг другу. Подполковник Земцов – начальник штаба, сразу счёл нужным предупредить, мол, здесь не Кавказская линия, а там, говорят, распущенность в одежде, и устав не считается обязательным. Здесь своеволие, что позволяют себе кавказцы, не будет поощряться.
Полковник Анреп (кстати, граф) спросил:
– В документах сказано, что Вы обороняли Шушу, а потом и в битве под Елисаветполем принимали участие. Как Вам удалось побывать и там, и там?
Телятьев объяснил, что после снятия блокады с Шуши был направлен с донесением, пришёл к главной армии как раз накануне Елисаветпольской битвы.
– Это делает Вам честь, – похвалил полковник. – С донесениями отправляют самых надёжных офицеров. Я надеюсь, что и у нас Вы себя хорошо проявите.
Однако последовал вопрос, отчего поручик, чья карьера на Кавказе столь удачно складывалась, переведён оттуда.
– Не могу знать, – ответил Телятьев. – Приказ пришёл, когда я в госпитале находился. Могу лишь предположить, что удовлетворено моё прежнее ходатайство: по окончании учебы я подавал прошение зачислить меня в уланы, но тогда в уланских полках не было вакансий.
– О! Вон в чём дело! – поднял брови темноволосый ротмистр