Старшина. Владимир Кунин

и тысяча девятьсот двадцать седьмого годов рождения с передовой ряда фронтов. Сохранить от случайной пули, от слепого осколка… Кто из них не доучился на гражданке до семи классов средней школы – направить для дальнейшего прохождения службы в строевые части тылового расположения. Кто же имеет семь классов и больше – поедут обучаться в военные школы и училища различных родов войск! Понятно, товарищи?

      Сидящий в первом ряду молодой, лысый шутовски провел по своей плеши ладонью и спросил:

      – Разрешите, товарищ майор? А к нам это какое отношение имеет? Мы вроде все тут не двадцать шестого, не двадцать седьмого, а постарше… – И снова погладил лысину.

      Все рассмеялись.

      – Да вы что, Рубцов! – искренне возмутился замполит. – Как же вы не понимаете важности такого политического мероприятия?! Вот товарищ полковник из штаба армии специально приехал…

      – Позвольте мне, товарищ майор, – сказал полковник.

      Он встал из-за стола, нервно поправил сползающий халат и вдруг увидел стоящего у двери Кацубу.

      – Вы почему стоите? Садитесь, пожалуйста.

      Кацуба выпрямился по стойке «смирно».

      – Садитесь, садитесь… Там есть свободное место, товарищи?

      – Он садиться не может, – лениво сказал Рубцов. – У него сложное ранение в «мускулюс глютеус».

      Все беспощадно заржали.

      – Куда?! – ошарашенно спросил полковник у замполита.

      Замполит наклонился и тихо пояснил полковнику, куда ранен Кацуба.

      – Простите, пожалуйста, – сказал полковник Кацубе, и тот снова привалился к дверному косяку. – Товарищи! Скоро война кончится…

      – Как же… – протянул кто-то.

      И тогда невоенный полковник сказал вдруг с яростью:

      – Война скоро кончится! Полгода… Восемь месяцев. Максимум – год! Тем, кто родился в двадцать шестом и в двадцать седьмом, сейчас семнадцать-восемнадцать лет. И их нужно беречь! Нельзя, чтобы мальчики погибали в окопах и умирали в госпиталях. Вы, прошедшие страшную школу войны, поедете в военные школы и училища в качестве командиров учебных взводов, старшинами курсантских рот, помощниками командиров батальонов по строевой… Мы снимаем с фронтов не только семнадцатилетних мальчишек, но и вас – опытных и обстрелянных взрослых людей, которые прекрасно знают, почем фунт лиха. И я не обещаю вам легкой тыловой жизни. Но сегодня воспитать их сможете только вы!.. Их очень нужно сберечь!

      Полковник закашлялся и уж совсем не по-военному вынул платок из кармана и обтер лицо.

      Кацуба вдруг увидел грязную снеговую лужу, обожженного мальчишку в слезах и услышал предсмертный захлебывающийся тоненький крик: «Старшина-а-а!..»