«А уж соседи здесь – зашибись!» – Рита остервенело подрыгала ногой, будто пиная их всех скопом. В их старом доме все вокруг были свои, почти родные. Да и как всех не знать, когда в их пятиэтажке насчитывалось всего-то шестьдесят квартир. И люди там жили открытые, добрые, всегда готовые прийти на помощь. Сколько соседей приветливо здоровалось с ней, когда она выходила на улицу, и расспрашивали, как дела, причем вовсе не для проформы, а потому, что им это в самом деле было интересно.
Тогда как в этом элитном доме, встретившись на лестнице, даже ответить на приветствие не считали нужным. А та девица, что вышагивала рядом с Климом, еще и фыркала, кривя свой и без того курносый нос.
Впрочем, Рита отвечала ей тем же. А что? Как аукнется, так и откликнется.
В квартире было чисто, но как-то ужасно неуютно. Может, от того, что их старенькая мебель совершенно не вписывалась в эти помпезные просторы, а новую мама покупать не спешила. Да и зачем? У них не проходило бесприютное чувство транзитных пассажиров, с нетерпением ожидающих поезда на очередном продуваемом всеми ветрами перроне. Их скорый поезд вот-вот подойдет, и они умчатся туда, где им будет гораздо лучше.
Взглянув на часы, Рита принахмурилась. Где же мама? Она уже должна быть дома. По сердцу ледяной струей пронесся страх. Судорожно схватилась за телефон, но тут в дверях раздался звук поворачиваемого ключа, и она с облегчением выдохнула. Мама! Наконец-то!
Алевтина Павловна вошла в прихожую с недоуменным выражением лица, машинально потрепала Рэда по подсунутой под руку мохнатой голове.
– Что случилось, мамочка? – обеспокоенно спросила выскочившая ее встречать дочь.
– Ничего особенного, просто эта соседка из пентхауса сказала мне, что такие платки, как у меня, носят в деревнях только малохольные дурочки.
Рита сердито сжала кулаки.
– Как она посмела! Невоспитанная дурында!
– Я ей на это же намекнула, правда, не такими словами, но похоже, – внезапно хмыкнула Алевтина Павловна.
– А что ты ей сказала конкретно? – заметив, что мама несколько ожила, дочь даже простила несносной соседке ее грубость.
– Что мне в ней тоже много чего не нравится, но я не считаю возможным делать ей дурацкие замечания вследствие полученного мной хорошего воспитания.
Рита громко захлопала в ладоши.
– Браво, мама! Теперь она будет долго думать, что же в ней, такой замечательной, может не нравиться, и насчет своего нехорошего воспитания хоть самую малость озаботится. Но что она тебе ответила?
– Она хотела, но ей муж не дал. Он на нее так глянул, что она осеклась, и рявкнул «хватит!». Дамочка удивилась и замолчала. Он, похоже, ей никогда ничего поперек не говорил, до того сильно она изумилась, аж глаза выпучила.
– Он такой красавец, весь из себя крутой мачо? – припомнила дочь.
Алевтина Павловна призадумалась, неосознанно вертя ключ в тонких пальцах.
– Не помню, как он