– Позавчера ты уже обещал рождественскую сказку, – вяло откликнулась она.
Рождественской сказкой были два билета на спектакль столичных гастролёров, на который из-за напряжённой криминальной обстановки в районе мы так и не попали.
– Они об этом ещё пожалеют, – опрометчиво пообещал я, имея в виду своих подопечных.
– Отработать такое количество обязательств не удавалось даже Хоттабычу, – строгим голосом напомнила Ирина. – Ты заигрался, мент!
– Такое один раз случалось даже с Юлием Цезарем, – не стал отрицать я.
– В отличие от тебя, он не тратил личную жизнь на борьбу с криминалитетом!
– Памятуя о том, как он закончил, в этом не смог бы усомниться только наш суд, – сказал я.
– В таком случае я с ним полностью согласна.
По-видимому, сегодняшний вечер мне снова предстояло потратить на очередную реабилитацию.
– Через пятнадцать минут мы с Юлием попробуем доказать тебе обратное, – сладким голосом пообещал я. – Ожидайте, мой конь уже грызёт удила.
Я заехал в универсам и купил две бутылки красного, килограмм маринованной свинины, флакон гранатового соуса, несколько пучков зелени, пару помидоров, плитку шоколада и баллон брусничного морса. В-общем, обычный реквизит массовика-затейника – если, конечно, бутылку красного вовремя заменить бутылкой водки.
Я попытался вспомнить, когда последний раз мы с Ириной выбирались за город. Получилось, что давненько: на Пасху. Да, убедить общественность, что личная жизнь моей дамы переполнена увлекательными событиями, не смог бы даже такой виртуоз пропаганды, как Геббельс. В старости я, вероятно, об этом вспомню и даже попробую что-нибудь по этому поводу прошамкать. Вот только интересно, что?
Старый город утопал в зелени. Я проехал по тенистой улице до площади Пушкина и, свернув под полукруглую арку, оказался во дворе сталинского пятиэтажного дама с жёлтыми стенами и эркерами. Большую часть просторного двора занимала детская площадка. Я приткнул «десятку» за новеньким Фольксвагеном и, глянув на окна Ирининой квартиры, прошёл к подъезду.
Стоило подняться на второй этаж, как в нос ударил знакомый кисловатый запах. Принюхиваясь, я вскарабкался этажом выше. Запах лишь усилился. На четвёртом этаже казалось, что порохом пропитаны даже стены. В подъезде явно стреляли – и причём недавно. Вот только в кого?
Я машинально сунул руку за пазуху. «Ага, поищи ещё в карманах». Без Макарушки было неуютно. Я глянул в межэтажный пролёт. Никого. Может, дом просто не знает, что делать с юными шутниками? Я решил не гадать и подняться этажом выше. Как оказалась, не зря.
На полу, разбросав руки, в луже крови лежала молодая женщина в зелёном деловом костюме. Судя по позе и развороченной груди, мёртвая. Рядом с коленкой – пухлая коричневая сумочка и связка ключей. Вряд ли такое убийство являлось результатом школьной шалости. Чтобы определить, что женщина