4. В туманах
К закату, усталый прохожий,
Дошел я тропой к зимовью.
Вот здесь, под наметом остожий,
Сложу я котомку свою.
Полянка таежного ската
Уперлась в хребетную грань,
И. чьей-то сохою поднята,
Пустынно чернеет елань.
Чернеет, как будто заснула
И видит озимые сны
Под лаской осеннего гула,
Под кровом зеленой стены.
Как сладостно в поросли дикой,
Упавши на залежи хвой,
Тянуться за яркой брусникой
И рыжик найди под травой.
Иль стихнуть под думой таежной
И каждый отгадывать хруст:
Скользнул бурундук осторожный,
Кедровка задела за куст.
А там на низу, в сухостое,
Где торф выдыхает пары,
Встает и плывет колдовское
Мерцаньем закатной горы.
И в мгле заревой багряницы
Сквозь голый березовый лог
Тихонько идут древеницы
По кочкам звериных дорог.
И нет ни тоски, ни желаний,
И весь я – нигде и везде, —
И в шуме, и в грезах елани,
И в травах, и в синей звезде.
<1915>
Речь Катилины в собрании заговорщиков
(Саллюстий. Заговор Катилины, гл. 20)
Когда б не знал отваги вашей я,
Когда б не мог я лично убедиться,
Как велика в вас верность заговору,
Я думал бы, что даром пропадает
Удобнейший для действия момент.
Я думал бы: великие надежды,
Успех и власть даются в руки нам.
И – тщетно все… И, видя малодушье
И робкие сердца вокруг себя,
Не стал бы я к неверному стремиться
И тем, что есть, не стал бы рисковать…
Но нет, не так… Средь грозных испытаний,
Средь многих бурь давно я вас узнал.
Я знаю вас: вы тверды и отважны,
Что хорошо, что дурно для меня,
То и для вас и хорошо и дурно,
Но одного желать и не желать
Не в этом ли незыблемость союза?
И потому я, духом укрепясь,
Осмелился начало положить
Великому и славному деянью.
И раньше все вы слышали, друзья,
Какой я план в душе своей лелеял;
Но с каждым днем все больше, все сильней
Во мне огонь могучий пламенеет.
Как только я подумаю со страхом —
Что будет нам в грядущем, если мы,
О, граждане, свободы не добьемся?!
Подумайте, с тех пор как государство
Под злую власть немногих перешло,
С тех пор весь мир склонился перед нами,
С тех пор цари, властители, тетрархи,
Все на земле их денщиками стали.
Все племена, все дальние народы
Покорно жизнь слагают к их ногам.
Все им одним. А мы, все остальные,
Незнатные и знатные равно —
Мы добрые, мы с деятельным духом,
Мы – чернь у них… без силы, без значенья…
Мы жалкие невольники у тех,
Которые