– Кто виноват и что делать? Извечный русский вопрос, – риторически произнёс он. – Узаконить полигамность в браке – христианство не пойдёт, но других юридических форм, кроме как контрактным согласием с узаконить полигамную семью и секс, пока нет. Между тем даже расторжение традиционного брака раньше осуждалось строго. В советское время расторжение позорили объявлениями в газетах. Юридический абсурд. Женщины всегда нарушали это единственное право и гуляли напропалую, рожая незаконных детей, хотя морально они рожать без осуждения не могли, и скоро эту мораль стали считать безрассудством. Может, и ныне что-то нужно посчитать безрассудством.
– Когда войны вырезают мужчин, человеческие законы против природы бессильны, – поддержала его мысль она. – Совесть мужчины всегда в ответственности перед новой жизнью и богом, это единственная их гарантия для поддержки. Полной правовой и моральной ответственности нет, и в случае обмана надежда у дам только на себя и свои силы.
– Если жизнь – это божий кредит времени, выданный каждому человеку на реализацию своих талантов, продолжение рода и утоление сердечных мук, то чья вина, – опять задал он, будто уже себе, вопрос, – если в рамках обезличенных человеческих законов он не может реализовать этот кредит счастья как хочет?
– Вот вы и сами задумались над тем, кто же будет за этим всем следить и беспокоиться. А ведь когда я говорила о храме семьи, кажется, уже предлагала решение.
– К сожалению, оно не предполагает механизма решения, и необходима соответствующая идеология, – отвечал он. – Ведь если даже возродить пионерские и комсомольские организации, мораль любовной сферы им будет чужда, а до религии дорога далека.
– Если невозможно, но очень чешется, то и кобыла с ослом поженятся, – иронически заметила она. – Под божьим оком можно контролировать