– Идемте, – сердито сказал Журден и повел нас к возвышению, где в былые времена за длинным столом трапезничала семья лорда.
Когда он повернулся к нам спиной, Картье подмигнул мне, и я подавила радостную улыбку.
– А вот и ты! – закричал Люк, вошедший в зал через боковую дверь.
Его взгляд тотчас остановился на мне.
Когда Люк прошел мимо девушек с сосновыми ветками и цветами, те отвлеклись от работы, начали хихикать и перешептываться. Я представила, что они болтают о его привлекательности, хотя, по большинству стандартов, в Люке не было ничего особенного: вечно растрепанные темно-каштановые волосы, выступающий подбородок и длинноватый нос. Зато глаза могли растопить самое холодное сердце.
Громко топая, он поднялся по ступеням и заключил меня в крепкие объятия, словно после долгой разлуки, хотя мы виделись днем. Взяв меня за плечи, развернул, чтобы рассмотреть серебряное шитье на моем плаще страсти.
– Госпожа Бриенна, – сказал он.
Я повернулась к нему и рассмеялась, услышав наконец свое имя с титулом.
– Чудесный плащ, – добавил он.
– Еще бы, так долго его ждала, – ответила я, беспомощно взглянув на Картье.
– Что это за созвездие? – поинтересовался Люк. – Боюсь, я не силен в астрономии.
– Это Авиана.
Теперь я стала госпожой Науки, ради чего годами усердно училась в Доме Магналии. И в этот момент, стоя в зале Журдена в Мэване, окруженная семьей и друзьями, в плаще страсти, ожидая, что Изольда Кавана вот-вот взойдет на северный трон… я была довольна как никогда.
Когда мы расселись, я стала смотреть на Журдена, который с золотой чашей в руках и непроницаемым выражением лица наблюдал за тем, как его люди входят в обеденный зал. Интересно, что он сейчас чувствует? Он отсутствовал эти ужасные двадцать пять лет и наконец вернулся домой, к прежней роли господина этих людей.
Я знала правду о его прошлом, как мэванском, так и валенийском.
Он родился в этом замке мэванским аристократом, унаследовал земли и людей Мак-Квинов, всеми силами старался их защищать, когда был вынужден служить ужасному королю Гилрою Ланнону. Я знала, что Журдену доводилось видеть в тронном зале страшные вещи: как отрубали руки и ноги людям, которые не могли заплатить налоги; как старикам выкалывали глаза за то, что они чересчур долго смотрели на короля. Он слышал крики женщин, которых били в дальних покоях; видел, как секли детей за то, что они не могли усидеть молча. «Я был свидетелем, – признался однажды Журден, побледнев от воспоминаний. – Я смотрел, боясь вымолвить хоть слово».
Пока он наконец не решил восстать, свергнуть Гилроя Ланнона и вернуть на северный трон законную