Чендлер покосился на сержанта, которого уже давно подозревал в стремлении «подсидеть» его, и оставил без внимания заданный им вопрос.
На другой день, в воскресенье у Уильяма Тика был выходной, и по пути в паб он столкнулся со своим старым приятелем – из отдела «J». В пабе они заказали по пинте пива и разговорились. Уильям Тик сорил словами, изрекая один анекдот за другим, и не забывал про выпивку для своего приятеля, но заговорил о деле только, когда тот уже был навеселе. Третья или четвертая кружка пива развязала язык полисмена. Так, Джонни Несгибаемый узнал, что журналисты пронюхали еще раньше, – в убийстве Мэри Николз подозревается некий персонаж по прозвищу «Кожаный фартук», по описанию похожий на еврея. А это уже была реальная зацепка. Он довольно потирал руки, вспомнив про знакомого сапожника из евреев, который постоянно и всюду появляется в кожаном фартуке.
Через одного из своих информаторов Уильям Тик узнал, что Джон Пайзер, – а так звали этого еврея-сапожника, – вот, уже несколько дней скрывается у своей матери на Малбери-стрит. Это не иначе как он! «Надо брать», – решил Уильям Тик, не поставив в известность о своем намерении непосредственное начальство в лице инспектора Чендлера.
Рано утром, в понедельник 10 сентября он, прихватив с собой констебля, направился на задержание опасного преступника. Однако, зная по опыту, что без ордера ему могут просто не открыть дверь, по пути зашел в почтовое отделение. Сотрудник почты, помня о репутации Джонни Несгибаемого, не посмел ослушаться его приказа и последовал за ним к дому на Малбери-стрит. Там он постучал с помощью молоточка и на вопрос из-за двери: «Кто там?» – сказал, что-то вроде: «Это я, почтальон…, принес заметку про вашего мальчика». Когда же с той стороны щелкнул замок, в приоткрытую дверь тотчас ворвался сержант Тик, едва не сбив с ног пожилую женщину, мать Джона Пайзера.
– Где ваш сын? – заорал он на нее. И в этот миг в коридоре появился сам сапожник. Увидев полицейского, тот, недолго думая, устремился наутек, – к черному ходу, прямиком на задний двор и, перемахнув через забор, оказался на соседней улице. Однако там его встретил констебль и, повалив на землю, скрутил ему руки за спиной.
– Что я сделал? – кричал Джон Пайзер по-английски с заметным акцентом, когда констебль заковал его в наручники и повел по улице обратно в дом, который в это время уже обыскивал Уильям Тик. Вскоре были найдены инструменты, в том числе заостренный нож, и рабочая форма сапожника.
– Бесполезно отпираться, мистер Пайзер, – сказал довольный результатами обыска Уильям Тик. – Я знаю, это вы – «Кожаный фартук».
– Ну, и что? – возразил Пайзер. – Всем известно, что это мое прозвище! Что же до этих шлюх, которые пожаловались на меня. Они этого заслужили…
– Как и та, чье тело вы выпотрошили в прошлую субботу? – парировал Уильям Тик.
– Что? Что вы сказали? – изменился в лице Пайзер и, когда услышал об убитой женщине, торопливо заголосил. – Я никого не убивал.