Орлов удивленно посмотрел на секретаря, все его радушное настроение мгновенно исчезло. Однако конфликтовать с парторгом и ругаться не хотелось, он понимал важность поддержания контактов и единства во взглядах, но все же, чтобы как-то отпарировать, ответил:
– Это верно. Но и я не в твоем подчинении, и зарплату тоже получаю не у тебя, так что … – и протянул руку для пожатия.
Мурасов сел и нехотя начал рассказывать: – Оформляем перевод парткома на права райкома, учитывая важность стройки, перспективы роста организации, решение по этому вопросу будет принято в ближайшие дни.
– Но это чисто партийный вопрос, – продолжал Мурасов, тем самым как бы проводя границу между делами партийными и хозяйственными.
– Это как же понимать? – возмутился Орлов. – А я, что, по-твоему, не на ответственной партийной работе? Нет, ты глубоко заблуждаешься, для меня эти вопросы также чрезвычайно важны!
– Но я собственно, зашел ни по этому делу тут мы сами разберемся вместе с Горкомом, – сказал Мурасов, давая тем понять, что в эту специфическую область он не позволит вмешиваться хозяйственнику.
Мурасов, немного помолчал, затем вдруг спохватился и громко произнес:
– Я возмущен до глубины души тем, как обращаются с честными коммунистами!
Орлов насторожился:
– О ком речь?
– Как о ком? О Киселеве! Как будто бы ты не знаешь? Человек говорит правду, требует ликвидировать недостатки, выполнять те обязательства, которые перед ним брали. И это вызывает недовольство, и его отстраняют от руководства управлением! Я ведь знаю, сколько материалов было положено ему в этом месяце. А что он фактически имел? Я вынужден вмешаться в это дело.
Кровь ударила Орлову в голову, он ожидал чего угодно, но только не этого разговора:
– Да что Вы знаете? Откуда?
Хотелось закричать ему. Между тем секретарь парткома был глубоко убежден, что борется за справедливость. Киселев часто бывал в парткоме: жаловался на неурядицы, со всей, казалось принципиальностью, обрушивался на недостатки, особенно в работе аппарата, критиковал замов Орлова, главного инженера, звонил Мурасову по телефону, просил помочь, протолкнуть тот или иной вопрос. Мурасов вмешивался, давил авторитетом парткома, и это давление имело результаты, просьбы Киселева выполнялись. В то же время, те поручения, которые давал партком Киселеву, выполнялись немедленно, он сам лично докладывал об этом.
Между ними установился контакт: Мурасов в общении с Киселевым нашел путь, по которому он думал, что войдет в производственные заботы, узнает стройку и будет независимо влиять на ее дела. И вот, приехав, он узнает, что Киселева, этого принципиального коммуниста, отстранили, что он без работы, а на его место назначен какой-то Брагин, недавно приехавший в город.
Мурасов считал, что вот он тот самый момент, когда за критику, за правду расправляются,