Завидя шарабан в окошечко молочной,
Поспешно кубаны на ледник отошлет
И, сплющив нос, к стеклу губами припадет.
VIII
Повар
Ходит черный при луне
Таракан по балалайке
И бренчит о старине
Да о белой молодайке.
На плите вода шипит,
Жаром пышет поварская. —
За окном сверчок трещит,
Смотрит звездочка, мигая…
– Спишь ты, старый? – И стучат
Девки шустрые в окошко.
За картинами шуршат
Прусаки… Мяучит кошка.
Замирает при луне
Таракан на грустных струнах,
И бежит по седине
Серебро от струек лунных…
Ну играй же, таракан!
Запляши по балалайке!
– «Ночь раскрыла сарафан,
Светят груди молодайки!»
Богини
I
Богини
Их было две по сторонам балкона,
Отрытые из древнего кургана,
Две бабы каменных, широкоскулых
И с плоским носом – две огромных глыбы,
Запечатлевших скифский вещий дух.
И милый дом, восставшие от праха,
Вы сторожили, мощные богини,
С улыбкой простоватой и жестокой
На треснувших, обветренных губах…
Одна была постарше, с вислой грудью.
Ее черты казались стерты влагой:
Быть может, сам великий, синий Днепр
Ее терзал в порыве покаянном, —
Владычицу греховную зачатий, —
И мчал к морям, с порога на порог.
Другая, юная, еще хранила облик
Девический; граненых ожерелий
Тройная нить ей обнимала шею,
Округлую и тяжкую, как столп.
О, серый камень, как томил ты дивно
Ваятеля, – как мучил он тебя,
Чтобы мечту пылающих ночей
Привлечь к твоим шероховатым граням!
Когда ко мне прекрасная хозяйка,
Чуть улыбаясь, шла с балкона, в блузе
И пышных локонах, кивая головой,
И становилась, опершись на плечи
Одной из двух таинственных богинь, —
О, что тогда в груди моей кипело…
Я слышал речь ее, с едва заметным
Акцентом польским, целовал персты
И увлекал от каменных чудовищ
К террасе, завитой плющом тенистым…
А там, внизу, они стояли грузно,
И каменные плечи их серели
Непобедимой, вечной, мертвой мощью…
II
В осьмнадцать лет
В мой городок из северной столицы
Глухой, метельной ночью я скачу
Услышать смех двоюродной сестрицы.
Я юный ус порывисто кручу,
Бубенчикам заливистым внимаю
И ямщику нелепости кричу.
Оборотясь, кнутом он машет: знаю!
(А борода – как глетчер, и в глазах
Лазурное приветствие читаю.)
Вкруг фонарей танцует снежный прах;
Дымится пар над крупами лошадок
И свищет ветер в гривах