У него было достаточно средств, чтобы год за годом плавать по южным морям, но он возвращался в Портсмут. Его жизнь только со стороны казалась безоблачным существованием убежденного гедониста, готового вкушать лишь радости бытия. У него была тайна, в которую, помимо него, был посвящен лишь один человек – Нельсон Хьюэлл.
С этим чернокожим гигантом Говард работал в одном банке. Хьюэлл трудился в вычислительном центре и слыл бунтарем-анархистом. В банке о своих взглядах он не распространялся, но тот факт, что Хьюэлл периодически оказывался в полицейском участке, говорил о многом. Нельсон участвовал во всех маршах протеста, кто бы их ни организовывал, потому что он был против… против правительства, против внешней и внутренней политики США, против всех войн на планете Земля будь они трижды освободительными, против загрязнения окружающей среды и закрытия предприятий, против безработицы и ограничений на ввоз дешевой иностранной рабсилы.
Он был против! Это было его неотъемлемое конституционно право, и он пользовался этим правом на все сто процентов, готовый отстаивать его всеми возможными способами вплоть до кулаков. А учитывая размер кулаков Нельсона Хьюэлла, совсем не удивительно, что полицейские с завидной периодичностью пытались упрятать его за решетку. Однако руководство банка вносило залог, оплачивало адвоката, и Нельсон возвращался к своим прямым обязанностям системного программиста. Очень хорошего программиста, можно сказать, бесценного. Такими специалистами не бросаются, таких специалистов берегут, холят и лелеют, закрывая глаза на их большие и маленькие прегрешения, даже на вольнодумство.
После похорон Кристины прошло около недели, и Говард убедился, что сам справиться с задуманным не сможет, хоть ночуй перед компьютером, не та квалификация! И он отправился к Хьюэллу.
– Нельсон, не позавтракать ли нам вместе?
Негр, а если говорить политкорректно – афроамериканец, оторвался от монитора. Посмотрел спокойно и безразлично.
– Мистер Баро, я завтракаю там, где не ступает нога белого человека.
– Тогда я буду первопроходцем.
Хьюэлл его испытывал, и делал это умело. Кафе, адрес которого он назвал, Говард насилу нашел. От банка – два шага, а кажется – другой мир. Закопченные стены давно закрытых скотобоен, описанных в одном и романов знаменитым «разгребателем грязи» Эптоном Синклером. Мусор на мостовой. Старухи в плетеных креслах у подъездов. На баскетбольной площадке подростки в безразмерных штанах и вязаных шапочках лениво стучат мячом об асфальт. А другие юнцы, кучкуясь на углах, готовы снабдить каждого желающего дозой чистейшего «крэка», по сравнению с которым героин – чупа-чупс на палочке. И ни одного белого! Африка!
Говард остановил машину у входа в кафе и с тяжелым сердцем запер ее, отнюдь не уверенный, что к его возвращению «мустанг» будет стоять на этом месте.
Когда