Как и следовало ожидать, Калифорния Эдне надоела. Это была в первую очередь ее идея – переехать в Золотой штат вместе с другими жителями Среднего Запада, переживающими трудные времена. Но вскоре она начала скучать по дому, а работа мужа садовником в госпитале для ветеранов уже перестала казаться ей замечательной. К большой досаде супруга и дочери Эдна приняла решение, и Гарри знал, что спорить бесполезно. Он не особо сопротивлялся желаниям жены. «Мама настаивала, что нужно вернуться домой, к друзьям и родным», – объясняла Вирджиния, хотя на самом деле большинство родственников ее матери тоже перебрались в Калифорнию. – Она просто очень сильно хотела обратно». Гарри связался со своим отцом, все еще жившим в округе Кристиан, попросил помочь найти им новую ферму поближе к Спрингфилду – и тот нашел, примерно в 50 милях к западу. Эшельманы и их маленькая дочь собрали вещи, сели в машину и поехали назад, в Миссури, где все было еще хуже, чем до их отъезда. «Мы вернулись, и оказалось, что у дедушки есть земля только в Голден-Сити», – рассказывала Вирджиния. Положение усугублялось полной безвестностью места. «Крохотный городишко, – вспоминала она, – буквально ни души». Голден-Сити называли степной столицей страны. Для молодых людей с амбициями «Голден-Сити был местом, из которого надо бежать», вспоминал Лоуэлл Пью, один из ровесников Мэри Вирджинии, дослужившийся до директора похоронного бюро города. Он считал, что у девушек вроде Мэри Вирджинии было всего два пути: «выйти замуж, или уехать из города – собственно об этом мечтала каждая девушка, которая еще не была замужем и не ждала ребенка».
Бегство Эшельманов из Калифорнии в Миссури подчеркнуло еще один важнейший факт: хотя Мэри Вирджиния и преклонялась перед отцом, жизнью семьи управляла мать. Противостояние их желаний было основной драмой в жизни юной Вирджинии. Именно представления Эдны задавали золотой стандарт женственности. Ее дочь послушно принимала правила – во всяком случае, на виду у матери – и бунтовала против них, выходя из-под надзора. В доме Эшельманов на первом месте стояла внешняя атрибутика. «У нее были очень четкие представления о том, какой должна быть жена и мать, – и она держала марку, – рассказывала Вирджиния. – Она действительно считала себя лучше всех – ну или хотела такой быть».
Эдна Эванс была средним ребенком в семье более скромной,