– Шейка, где шейка твоя? Покажи, где шейка твоя?
Шейки у нее, действительно, вроде как не было. Большая голова сидела прямо на плечах. А под ней лишь складочки. Такие же складочки-перетяжечки на ножках и ручках.
– Вот шейка твоя! Вот – шейка! – Нонна взяла ее пальчик и водила по складочкам под подбородком.
– Где шейка твоя? – произнес и я.
Она вдруг провела пальчиком по складкам у подбородка.
– Понимает! – умилился я.
– Всё! Ребенку нужно спать! – строго сверкая очками, сказала теща. Командирша тут! – А вообще, Валерий, надо больше уделять внимания ребенку! – добавила она.
Что ж мне теперь – быть тут неотрывно? И что, главное, я могу сделать – именно свое, чего другие не могут, что должен делать именно я? Я поднял Настю из люльки, привалил к себе – какая тяжеленькая! Поднес ее к темному окну, поставил мягкими ножками на подоконник, придерживал ее. Над невысоким домом напротив висела огромная рябая луна.
– Луна! Видишь? Лу-на! – повторял я. Надо заниматься воспитанием ее, так сказать, в глобальном масштабе! Настя елозила пальчиками по стеклу, пальцы со скрипом сползали.
– Простудите ребенка! Сейчас же уберите ее с окна!
Я уложил Настю в манеж. Да, тут не разгуляешься! А бросать надолго ее нельзя – тем более сейчас, когда она учится говорить, а стало быть, мыслить!
– Настька, чучело, маму измучило! – часто говорила ей Нонна после бессонной ночи. И вдруг из-за ширмы, где спали они, донесся сиплый, дрожащий и уже насмешливый голосок:
– Насьтка, цуцело, маму измуцило!
Они захихикали. А я ошалел! Первая фраза в ее жизни!
Черемуха отлично цвела перед их домом! Долго вдыхал ее сладостный аромат, убеждал себя: тут отлично!
Вошел в «квартеру». Затхлая атмосфера. Типичный застой!
– Тише! Настенька спит! – Теща подняла пальчик.
– Что-то она много спит! – заметил я бодро.
– Ведите себя прилично! – чопорно теща произнесла. Такие наплывы великосветскости находили на нее, хотя последние годы работала продавщицей.
– Да ладно, Катя! – проснулся дед (спал, накрыв лицо газетой, как бы изучал). – Действительно, хватит спать ей, пора обедать!
– Во, бутуз какой! – Бабка с некоторым усилием достала из-за полога хмурую, заспанную Настю, усадила ее к себе на колено. – Зо-ля-той ты мой! – подбросила на руках.
Настя смотрела хмуро… Что долго не приезжал?
– Всё вы работаете! – умильно сказала мне теща, тонко намекая на то, о чем молчала Настя: долго не приезжал!
Я тоже обиделся. Им не объяснишь! Повисло молчание. Вышла, зевая, Нонна в засаленном бабкином халате, вяло кивнула мне. Такая теперь жизнь? И два дня теперь кукситься в этом болоте? А что я могу предложить? Пропал запал? Зачах на мелочах?
– Летом мы с Настей поедем к Любы! – сообщила теща.
Мы с Нонной переглянулись.
–