– Да, Петр Андреевич, на комбинате трудится, руководит социальными программами. Ну, еще несколько человек есть, с кем мне приятно общаться, но близких отношений, конечно, ни с кем не завожу.
– Ну и с кем тебе приятно общаться? Расскажи, хоть знать буду, – хмыкнул Макс.
Сергей в двух словах описал заведующую танатологией Изабеллу Савельевну Сумарокову, эксперта-биолога Таскона и криминалиста Глеба, сына Татьяны Геннадьевны Кашириной, с которым он после того памятного празднования Дня милиции то и дело сталкивался во время дежурств. Если такое случалось, они с удовольствием общались, обсуждая самые разные предметы, но за рамки контактов в следственно-оперативной группе их отношения так и не вышли: больно велика разница в возрасте, целых шестнадцать лет. Для Саблина это было поистине непреодолимой пропастью.
Услышав о том, что Лев Станиславович Таскон давно и серьезно интересуется историей судебной медицины и знает массу прелюбопытнейших фактов, Максим то и дело просил Сергея рассказать «что-нибудь эдакое из старинной жизни судебных медиков» и восторгался, когда Саблину удавалось восстановить по памяти некоторые цитаты, которыми так и сыпал биолог. У художника-байкера оказался весьма тонкий слух, он хорошо чувствовал слово и однажды даже сказал, услышав «…кто кого убьет так, что он не тотчас, но по некотором времени умрет, то надлежит о том освидетельствовать, что он от тех ли побоев умре, или иная какая болезнь приключилась…»:
– От тех ли побоев умре, или иная какая болезнь приключилась… Это ж с ума сойти! Представляешь, как можно это на полотне подать?
– На полотне? – удивился Саблин. – Ты имеешь в виду, написать картину с изображением умирающего от побоев, что ли? Или я чего-то не понял?
– Да ни фига ты не понял, – рассмеялся Максим. – Ты за мелодикой фразы следишь?
– Нет. Я вообще не знаю, что это такое, – признался Сергей.
Максиму всегда удавалось удивить его или поставить в тупик. Все-таки он был очень нестандартным даже для такого нетипичного человека, как Сергей Саблин.
– Ну и не надо тебе, раз не знаешь, – махнул рукой байкер. – Я каждую фразу вижу графически, она у меня перед глазами плывет в виде полосок, зигзагов, вензелей всяких, окружностей… Короче, не парься, тебе это ни к чему. А вот когда ты про историю рассказываешь и цитаты приводишь, у меня в голове прямо целые полотна возникают. Без сюжета, абстрактные, но очень точно передающие и структуру фразы, и ее смысл, и даже настроение. Я тебе как-нибудь покажу, когда случай представится. Ты мне красивую цитату нароешь, а я тебе ее на холсте изображу.
Рассказ о Глебе Морачевском тоже вызвал у Макса живейший интерес, особенно когда Сергей, нахваливая молодого эксперта, упомянул о том, что он много учился и многое умеет.
– В наше время редко можно встретить молодого парня, который так увлечен