Один рывок. Ой, Готыню. Богине!
Что говорить, давно прошло.
Погоревали с дедушкой над дочкой.
Жизнь тяжкая как гиря, и короче,
Чем нам хотелось бы её иметь,
Чтоб нам достойно умереть.
Ребёнок третий – наша мама.
Брак. Врач. Дети хоть куда.
Довольно о печалях, господа.
Пора в блаженство, и печаль не дама,
Чтоб перед ней нам делать антраша,
Мы пишем жизнь – ты, право, хороша.
26
Четвёртый – дорогой мой дядя.
Родился года через два,
В двадцать шестом, я видел на параде
Его в семидесятые. Едва
Могли б его представить: стать мужчина.
Он в кителе морском, красавец, чинно
Стоит, и сразу видно: кавторанг.
Подлодник, к чёрту ранг.
Его давно уж нет на свете,
Жены и сына тоже нет.
Он горький получил билет
В Ракушке под Владивостоком. Эти
Сыны явились умирать
От радиации, пахать,
27
Служить родной стране геройски
Готовы сразу и всегда.
Смерть обращается по-свойски:
– Давай, братан, иди сюда.
Мне мама рассказала байку
Про дядю Зелика. Он банку
После похода вглубь, в моря,
Принял на грудь и выпил зря,
Поскольку вечером абзац:
Приехал Кац (он композитор),
А Зелик в зале. Он пюпитр —
На фортепьяно. Объявляют: – Кац! —
И Зелик поднимается на сцену:
Фамилия! Порадуй Мельпомену.
28
Он спел. Схватил аплодисмент.
Раскланялся и удалился.
Кац с Кацем, пережив момент,
Сдружились. Зелик всё хвалился
В столицу, собираясь в путь,
Он брал для друга что-нибудь.
В Москве они вдвоём ходили,
Что было правильно, дружили.
Ах, Зелик, скромная душа,
«Куда, куда ты удалился»,
Я сам с тобою подружился,
Ан, нет тебя. Нехороша
Традиция поцеловать,
Потом в могилу провожать.
29
Весь зал давно уже в могиле,
И на тебе, вот поворот,
В моря ходили, дружно жили,
Когда б не этот мерзкий род
Событий жизни беспредельной,
От вахты в море корабельной
Гуртом переходить в тот мир,
Где глохнет всяческий эфир,
Где нет надежды, где судьбина
Готовит вам на всех беду:
– Голубчики, вы все в аду.
Довольно жить, довольно сплина.
– Эй, мичман. Помнишь свой зарок?
О, горький, океанский рок.
30
Жена покойная была
Добрейшей тётей. Я, ребёнком,
Доныне помню, как дала
Большую грудь, и я, мальчонка,
Припал к стакану молока.
Пронзило вкусом. Жаль, курка
Не подвернулось. Пил… другое…
Я кончил бы тогда с собою,
Но