Политико-военные и военно-стратегические проблемы национальной безопасности России и международной безопасности. А. А. Кокошин. Читать онлайн. Newlib. NEWLIB.NET

Автор: А. А. Кокошин
Издательство: Высшая Школа Экономики (ВШЭ)
Серия:
Жанр произведения: Политика, политология
Год издания: 2013
isbn: 978-5-7598-1068-1
Скачать книгу
накануне 22 июня 1941 г. не были толком готовы ни к стратегическим наступательным действиям (превентивная война), ни к долговременной или даже к кратковременной стратегической обороне[48].

      Сталин, несмотря на следовавшие одно за другим тяжелейшие поражения Красной Армии в результате попыток стратегических наступательных действий в 1941 – начале 1943 г., перешел к стратегической обороне только летом 1943 г., когда и был достигнут (в ходе Курской битвы) такой успех, который привел к перехвату стратегической инициативы Красной Армией.

      Чтобы оттенить значение главенства политики в таком феномене общественной жизни, как война, Клаузевиц весьма подробно останавливается на вопросе о всем спектре военных средств, которые могут быть использованы для достижения поставленных политических целей. Он подчеркивает, что не в каждом конкретном случае есть потребность в полном сокрушении противника в сугубо военном плане. Главная задача применения военных средств – это «преодоление воли противника»[49]. Оно может быть достигнуто, наряду с истреблением неприятельских вооруженных сил, завоеванием провинций противника, временной их оккупацией с целью использования их средств и даже «пассивным выжиданием ударов врагов». Клаузевиц упоминает в числе этих средств и «предприятия, непосредственно предназначенные для оказания давления на политические отношения»[50].

      На эту сторону учения Клаузевица о войне до сих пор подавляющее большинство специалистов обращали мало внимания, поскольку это в целом плохо вписывалось в традицию западной военной мысли, сложившейся за последние 300–350 лет[51].

      Клаузевиц скромно писал о различных способах «преодоления воли противника» как о всего лишь своего рода наброске («намеке», по его выражению) того, что можно рассматривать как военные средства достижения политических целей. Он не стремился дать классификацию этих способов и методов; такая попытка, по его замечанию, была бы «педантизмом»[52] – тем, чем грешили многие современники Клаузевица и те, кто пытался конструировать теорию войны после него. К «педантам» вполне можно отнести, в частности, таких известных военных теоретиков XIX в., как Г. В. Жомини и Г. А. Леер, да и многих современных авторов.

* * *

      Много говоря о политической стороне войны и отдавая должное другим формам применения военной силы, Клаузевиц, однако, постоянно возвращался к тезису о том, что сердцевиной войны является бой, «конструкция» которого относится к тактике. «Бой есть подлинная военная деятельность, все остальное – лишь ее проводники»[53]. Результатом боя (или серии боев) должно быть уничтожение вооруженных сил противника.

      Клаузевиц при этом трактует уничтожение вооруженных сил противника как приведение их «в состояние, в котором они уже не могут продолжать борьбу»[54]. И это у него отнюдь не означало просто перемалывание живой


<p>48</p>

История учит, что политически и идеологически государственному руководству и высшему военному командованию исключительно сложно принять решение об избрании обороны в качестве основной формы стратегических действий. Петр I начал Северную войну стратегическими наступательными действиями, вторжением на территорию, захваченную шведами в предыдущих войнах с Россией, и осадой Нарвы. Только после тяжелейшего нарвского поражения от Карла XII (имевшего сравнительно малочисленную, но исключительно боеспособную армию при господстве шведского флота на море) Петр перешел к стратегической обороне, в том числе в кампании 1709 г., закончившейся сокрушительным поражением шведского короля-полководца (блестящего тактика, но слабого стратега), которым на протяжении многих лет восхищалась вся Европа.

Исключительно тяжелым было принятие решения о стратегической обороне для Александра I в Отечественной войне 1812 г., несмотря на детальное и очень убедительное обоснование необходимости стратегической обороны, представленное военным министром М. Б. Барклаем-де-Толли. М. И. Кутузов, приняв командование, продолжал линию на стратегическую оборону (и стратегическое отступление вглубь страны), всячески имитировал готовность к переходу в контрнаступление, к решающему сражению, демонстрируя войскам и общественному мнению то, что он полководец совсем иного толка, нежели Барклай-де-Толли.

<p>49</p>

Клаузевиц К. О войне. Т. 1. С. 66.

<p>50</p>

Там же.

<p>51</p>

Между тем в восточной традиции, особенно в китайской, идеи, созвучные теории Клаузевица, присутствовали в ярко выраженной форме еще примерно 2500 лет назад.

<p>52</p>

Клаузевиц К. О войне. Т. 1. С. 66.

<p>53</p>

Там же. С. 251.

<p>54</p>

Идея Клаузевица о том, что уничтожение вооруженных сил противника есть прежде всего подавление его воли к сопротивлению, пронизывает всю немецкую военную мысль XIX и XX вв. – от стратегического до тактического уровня. Она лежит, например, в основе зародившейся еще в конце Первой мировой войны тактики штурмовых групп пехоты с активным использованием легкого автоматического оружия (сначала ручного пулемета, затем пистолет-пулемета), призванного прежде всего производить сильнейшее психологическое воздействие на обороняющихся непрерывным огнем с невысоким уровнем прицельности.

На подавление воли к сопротивлению были рассчитаны тактика, оперативное искусство и стратегия применения германских танковых соединений во Вторую мировую войну. Они были ориентированы прежде всего на глубокие прорывы в оперативный тыл группировок противника, чтобы главным образом воздействовать на психику командующих, командиров и бойцов, создать в их сознании угрозу быть отсеченными от соседей и от глубокого тыла, заставить испытать страх оказаться окруженными и уничтоженными. Танковые соединения вермахта с минимальным числом пехоты действовали при этом на большом удалении от основных сил, от общевойсковых соединений и объединений. Они вводились в действие на стыках соединений противника, там, где не ожидалось сколько-нибудь серьезного сопротивления, где не было задач «прогрызания» или «взламывания» обороны, решение которых было чревато большими потерями в бронетанковой технике. А для этого больше всего подходили легкие (и отчасти средние) танки с небольшим потреблением горючего, что облегчало действия танковых соединений и частей на большом удалении от тыла.