Кассиус отшатнулся, а Ноубл засмеялся.
– Ты невыносим! – воскликнул Кассиус. – Лучшее доказательство твоего низкого происхождения.
Повернувшись к нему спиной, Ноубл вернулся к стойке и своему недопитому спиртному.
– Где владелец этого заведения? – зашумел Кассиус. – Хозяин! Бармен!
– Мисс Джонс ищет одного из своих… постояльцев. Она сейчас спустится, – ответила ему дама.
Ноубл скользнул взглядом по зеркалу, и сердце у него остановилось – на верху лестницы стояла Венис.
Она казалась черно-белой – тень и свет – на фоне темных бархатных портьер неосвещенного коридора. Благодаря платью целиком из кремового кружева, на темно-сером шелковом чехле ее тело казалось помещенным в сетчатый футляр; кожа была почти опаловой; волосы, полуночное облако, собраны в свободный узел на изящном затылке; глаза – Боже, ее глаза остались теми же! – неописуемого оттенка сумерек, словно ртуть, поглощающие свет. Венис всегда была скорее прекрасной, нежной зарисовкой утонченности и изысканности, чем завершенным портретом. Теперь милый маленький птенчик превратился в красивую горную ласточку.
Пока Венис спускалась по лестнице, Ноубл заставил себя расслабить руку, сжимавшую стопку, и сделал глубокий вдох.
– О, вот это сюрприз! Я никак не ожидала увидеть вас здесь… – голос Венис был удивленным, лишенным естественности, холодным; Ноубл старался придумать, что сказать, и как-то ответить на ее приветствие, как-то легко, непринужденно, – мистер Рид.
Взгляд Ноубла взлетел к зеркалу. Стоя на последней ступеньке, Венис гостеприимным жестом протягивала руки в перчатках, а Кассиус, сумевший совладать со своим гневом, склонился к ней.
– Что вы здесь делаете? – спросила Венис.
– Что я делаю здесь? Ну, спасаю вас от неминуемой скуки, дорогая леди.
Ноубл осознал, что внимательно прислушивается к разговору. Он всегда полагал, что Кассиус такой же, как все остальные из их племени: порочный, злорадный, но, в общем, безобидный. Но быстрый переход Кассиуса от гнева к полной невозмутимости был слишком резким. Это встревожило Ноубла, наведя на мысль о том, что Кассиус скрывает от Венис свою истинную натуру.
– Общие друзья рассказали мне о вашем решении поехать на запад. Меня это, конечно, не удивило. Если бы mon pere[1] решил в эти дни стать в Нью-Йорке всеобщим посмешищем, я бы тоже захотел уехать. Необходимость заискивать перед вдовствующими старыми дамами на приемах – это просто тоска зеленая.
– Это не совсем мое решение. – Венис говорила спокойно, но в ее голосе чувствовалась легкая напряженность. – Меня отослали, чтобы больше не появлялось никаких специально сфабрикованных статей обо мне. Похоже, я стала каким-то источником неприятностей.
– И какое вам дело до того, что думают о вас люди? – сказал Кассиус. – Могу поспорить, вам просто нравится показывать им нос – он к тому же чертовски симпатичный.
Одним небольшим глотком проглотив последние капли виски,