– Вставай, проходимец, – процедил Манцевич.
– А священник будет? – Турецкий вздохнул, почесался, начал неторопливо выбираться из кровати. – Кстати, если уж у нас такие доверительные отношения, может, я тоже буду обращаться к вам на «ты»? Не против? Итак, дружище, какого хрена тебе надо?
– Пошли, – раздраженно повторил Манцевич, – люди собрались в кают-компании, ждут.
– Оригинально, – пробормотал Турецкий, запуская пальцы в шевелюру. – «Антигона» уже вернулась в Сочи? Вызвана милиция, составлены протоколы, проведены положенные процедуры, допрошены свидетели? Сомнительно, Манцевич. Яхта стоит, никто не собирается обращаться в милицию. Сколько отсюда, говорите, до Сочи? Тридцать морских миль? Ага, умножаем тридцать на один и восемь…
– Ты пойдешь или нет, умник? – вскипел Манцевич. – Или повторим упражнение?
Он встал, выходя из каюты, мельком глянул на себя в зеркало – кардинальная смена имиджа еще не произошла, но если ему повторно не начистят физиономию, он вернется в привычное тело.
– Направо, – проворчал в спину Манцевич. Турецкий послушно повернул. Лестница из машинного отделения завершалась площадкой на нижней палубе, но не обрывалась, а переходила в другую. Поднявшись, он оказался в узком коридоре с дверями – наверное, камбуз, материальный и продуктовый склад, еще какие-то помещения сугубо специфического свойства, а уж из коридора, минуя резную дверь, был проход в кают-компанию. «Титаник» какой-то», – думал Турецкий, отгибая бархатную штору.
В кают-компании царило гробовое молчание, невзирая на то, что здесь собралось практически все население «Антигоны». Помещение было небольшим, но уютным. Стены обиты мореным дубом, мягкие кресла из крашеной кожи «под леопарда» стояли полукругом. Поблескивал глянцевый паркет. Шкафчики с орнаментом, бар, стеклянные столики, плазменная панель, снабженная DVD-проигрывателем и коллекцией компакт-дисков. Боковые окна были задернуты шторами, зато из фронтальных открывался «живописный» вид на стальную мачту, верхнюю палубу, где уже навели порядок и шезлонги были расставлены в ряд, и кусочек пронзительно синего моря. По каюте плавал вишневый аромат сгоревшего табака – владелец яхты Игорь Максимович, погруженный в кресло с деревянными подлокотниками, курил сигару. Остальные терпели.
В затылок дышал Манцевич, создавая дополнительный дискомфорт. Всхлипнула женщина с глазами, окруженными сеточкой морщин. Но не расплакалась, закрыла глаза ладонью, а когда убрала руку, глаза были сухи, бесцветны и лишены всяческих намеков на то, что они являются частью живой материи. Морщинистый мужчина сидел рядом с ней. Он окончательно сморщился, потупил голову, судорожно поглаживал по плечу жену. Турецкий поискал глазами невесту покойника. Девушка и на этот раз сидела особняком – с высоко поднятой головой, сжатыми губами. Она смотрела на Турецкого, не мигая, теребила поясок платья.