Доктору было уже сорок, и столько же его жене.
Регина все же взяла письмо и отправилась к Надеждиной. У крыльца она встретила девушку из машины.
– Вы к доктору? – спросила она.
– Я по личному вопросу.
Девушка взглянула вниз и поковыряла песок носочком туфельки. Регина тоже взглянула вниз, но ничего интересного не увидела – прель одна.
– Он сейчас занят и никаких личных вопросов решать не будет. Вы кто такая?
– Я его пациентка. Меня зовут Алиса.
– Детей так не называют, – ответила Регина с точно расчитанной ядовитостью.
– Мне семнадцать лет, я не ребенок.
– Какое у вас дело?
– Я скажу только доктору.
– Я вас не пущу.
Алиса открыла сумочку и вынула двадцатку.
– Можно теперь?
– Смотря что. Можно, но я буду присутствовать.
– А если так, чтобы вы не присутствовали?
Регина повернула голову набок и прикрыла глаза – это означало, что она задумалась. Ее мозг пытался правильно решить задачу со многими неизвестными.
– Допустим, я уйду и скоро вернусь?
– Допустим, вы не вернетесь до утра? – сказала Алиса.
Алиса была очень стройна, даже чересчур стройна – казалось, ее талию можно было полностью охватить двумя ладонями. Та же тонкость была в каждой черточке ее лица – лицо бледное, будто изваянное из полупрозрачного камня. Такие с первого взгляда нравятся мужчине, но со второго нравятся уже не так сильно. Длинные светлые волосы, должно быть, мягкие и тонкие. Если бы на луне водились женщины, они были бы именно такими хрупкими и тонкими – на луне тяготение в двенадцать раз меньше земного. Посмотрела бы я, как ты воду таскаешь ведрами, – подумала Регина, – тебя бы сразу скрючило. И хотя сама Регина никогда не таскала воду ведрами, она успокоилась от этой мысли. – Допустим, вы не вернетесь до утра?
– Это будет стоить вам очень дорого, лапочка.
– Но у меня особый случай. Я скоро умру.
– Что-то не похоже.
– У меня рак аорты.
– Тогда сто долларов, – сказала Регина. – Я сама женщина, я все понимаю. Я не вернусь до утра.
Алиса взошла на крыльцо. Она остановилась, чтобы послушать тишину. Сейчас она часто останавливалась, чтобы услышать или увидеть что-нибудь в этом мире – и обязательно запомнить, хотя запоминать ей было незачем. За ту черту все равно ничего не унесешь; просто мир, перед тем как взорваться болью и задергаться омерзительным кровавым клубком,