Леопольд приехал, прослушал легкие, озабоченно покачал головой, измерил давление и сказал, что Антона нужно везти в больницу.
– Да что вы, – поморщился Антон. – Это же просто грипп…
– Не знаю. – Леопольд неодобрительно поджал губы. – Не нравится мне этот «просто грипп»! Кашель нехороший, и давление чересчур низкое. Как хотите, нужно в больницу! В домашних условиях я не могу взять на себя ответственность…
Он вызвал транспорт, Антона положили на носилки, потому что сам он не мог идти из-за слабости. Людмила хотела ехать с ним, но тут пришел брат, сказал, что это ни к чему, что он сам съездит в больницу и убедится, что Антона там хорошо устроили. Людмила знала: спорить с ним бесполезно, тем более она совершенно не умела что-либо организовывать, договариваться, не умела вовремя прикрикнуть. Нет, брат, несомненно, принесет больше пользы.
Больше Людмила не видела Антона.
Через час Леопольд позвонил ей и смущенным, растерянным голосом сообщил, что Антон умер.
– Мы делали все, что могли…
Людмила долго не могла понять, что он ей говорит, а когда поняла, то оцепенела, а потом разрыдалась.
– Ведь это был просто грипп… – проговорила она сквозь слезы, – вы же сами сказали… От гриппа не умирают…
– Ну да, ну да. – Леопольд бормотал что-то про непредвиденные осложнения и ослабленный организм.
Людмила долго плакала, до икоты и судорог, она смутно помнит, что приходил отец, потом появился Леопольд Давидович и сделал ей укол. Она тут же заснула, а утром Леопольд выписал успокоительные таблетки, от которых она находилась в полной прострации, ее ничего уже больше не волновало и не трогало. Она и в Сиам согласилась ехать, потому что было все равно.
И вот теперь появляется какая-то незнакомка и говорит, что знает о смерти Антона больше, чем она, его жена… его вдова…
Вернувшись домой, Людмила растерянно бродила по комнатам, хотела выпить кофе, чтобы прояснилось в голове, позвонила уже Анне Ивановне. Но тут же представила, как по квартире разносится кофейный аромат, и ее замутило.
– Мне чаю, и… у нас нет ли варенья покислее?
– Кизиловое есть… – после недоуменного молчания ответила Анна Ивановна, – сейчас принесу…
В ожидании чая Людмила ушла к себе, села за туалетный столик. Машинально выдвинула ящик комода, достала зеркало – то самое, которое она привезла из Ангарска.
Из этого зеркала на нее смотрело незнакомое лицо.
Нет, разумеется, это была она – ее глаза, ее губы, ее волосы – но в то же время все это было другим, не таким, как в большом трюмо испанского туалетного столика. Глаза были ярче, губы – решительнее, даже волосы лежали как-то свободнее.
– Ну, здравствуй! – сказала она этой новой, незнакомой себе. – И что же это значит?
– Здравствуй, – ответило ей отражение, – это значит, что ты начнешь новую жизнь. И для начала выяснишь, что знает та женщина, которая приходила к тебе в салоне.
Людмила вздрогнула,