– Ладно. До свидания.
Вил запахнул пальто и поднял воротник, чтобы не отморозить уши. Дождь перестал, но под ногами все еще неприятно хлюпало, как на болоте. Он похлопал себя по брюкам, достал зажигалку и сырую пачку сигарет. Не успел чиркнуть, как сзади послышался хриплый голос.
– Э! Э! Ты! Да, ты! Слышь, мужик, папироски не найдётся?
Пижон обернулся. На высоком бордюре, за магазином, сидел помятый дядька в безразмерной грязной куртке, из швов которой кусками торчал синтепон.
Вил протянул незнакомцу сигарету. Тот покрутил табачное изделие в руках, отломал фильтр, прикурил и затянулся так, что долго не мог откашляться.
– Какие люди, в Голливуде! Вернулся?
– Простите? – свёл брови пижон.
– Прощаю! – издевательски прохрипел дядька, обдав гостя парами тройной порции настоя боярышника.
Пижон шмыгнул носом и тоже закурил.
– Вы обознались.
Дядька высморкался прямо на асфальт и сделал попытку привстать. Но сила притяжения оказалась сильнее.
– Оба-на Угол Шоу. Пардон, мусье! И правда, ошибочка вышла, – выпуская дым из ноздрей извинился дядька, заваливаясь на асфальт.
Вил брезгливо приподнял жертву Диониса и посадил спиной к стенке, чтобы тот не расшиб себе лоб.
– А похож! Прям вылитый.
– Вам бы домой.
– А нет у меня дома! Все соки из меня скотина высосала, – зарыдал дядька, пуская пузыри губами, как младенец.
Пижон достал еще несколько сигарет из пачки и протянул незнакомцу для успокоения.
– Я раньше ни капли! Вот те крест! – занёс дядька руку, но тут же плюнул, так как пальцы не слушались.
– Ясно. Холодно сидеть, отморозите там себе все.
– Знаешь, как у меня душа болит? А ни хрена ты не знаешь. Вы в девяностые нам тут шороху навели!
– Какого шороху, дядь? Я в девяностые пешком под стол ходил и зад еще вытирать сам не умел. Проспитесь! И где-нибудь в тепле, чтобы у ритуальных услуг работы не прибавилось за день.
Но дядька Вила точно не слышал.
– Приехали, водочники чертовы! Под каждым кустом шур-шур.
Пижон понимал, что белая горячка не лечится, а потому развернулся на сто восемьдесят и стал удаляться по направлению к автомастерской.
– Не нашли свой чемодан чертов! Водочники чертовы и чемодан их чертов! – кричал в след гостю нетрезвый гражданин.
Вил вдруг резко остановился и быстрым шагом стал возвращаться к дядьке. Тот от неожиданности даже на секунду протрезвел и застегнул расстегнутую ширинку, в которой гулял ветер.
– А ты чего это? Чего ты, слышь? – испугался дядька и прикинул, в какую сторону бежать, на всякий пожарный.
– Какой чемодан? – остановился пижон так близко, что мужик вжался в стену и мечтал хоть на секунду стать Кентервильским привидением, чтобы незаметно просочиться в кирпичную кладку, а вынырнуть уже с того конца, где Манька Итина месила тесто для завтрашних кексов.
– Да кто ж его? Не видел же никто. И я не… Вот те…
– Не надо мне твоих крестов. Вспоминай, что за чемодан, – переменился