– Понимаю. Ко мне и гости не любят ходить – выматывает. Прошу.
Широким жестом он пригласил Звонарева в квартиру.
Хозяину на вид лет пятьдесят – ширококостный, массивный, он тем не менее производил впечатление очень ловкого человека: аккуратные, мягкие шаги, точные – ни одного лишнего! – движения… Даже не знай капитан, что перед ним военный, он сразу определил бы тренированного бойца. Асимметричное лицо и сломанные уши выдавали дерзкий характер; карие – почти черные – глаза смотрят вызывающе и чуть надменно. Одет в хороший спортивный костюм и не вяжущиеся с общим впечатлением мягкие розовые тапочки с заячьими ушами.
– Чем могу? – на кухне, забитой техникой и безвкусно-яркими картинами, он включил кофе-машину.
– Вы знали Ермолаева Виталия Петровича? – Звонарев намеренно перешел сразу к делу: рука хозяина едва заметно дрогнула.
– Допустим, знал. И что?
– Убили.
– Вы что-то путаете: дело закрыто, обширный инфаркт.
То, что все – Князь, этот непонятно кто – знали о внутренних делах прокуратуры, начинало капитана обескураживать.
– Не путаю. Убийство. Пытаюсь выяснить, что и как.
– Профессиональная этика? – Рогачев закурил. – Знакомо, сам военный. Так, выходит, визит носит частный характер?
Капитан мотнул головой – догадливость собеседника удивляла: знал, что нельзя судить по внешности, а тут… усилием воли заставил себя собраться.
– Спрашивайте. Чем смогу, помогу. – Хозяин квартиры, в две затяжки прикончивший сигарету, раздавил окурок в пепельнице.
– Как давно вы знакомы с Ермолаевым?
– Давно… Лет пятнадцать, еще с чеченской. В Грозном познакомились, через кашу трупную пробивались. Меня ранили, Ерема подхватил и до медика тащил. Такая дружба дорогого стоит.
– И последние годы дружили?
– Когда у него «крыша потекла»? – хмыкнул невесело. – Он меня не узнавал, а я да, присматривал, как бы чего…
– Понятно… – внезапно у Звонарева кончились вопросы: что еще можно спросить и как это сделать тактично?
– Майор… – хозяин будто мысли читал, – про архив этот гребаный спросить хочешь? Ну, так будь мужиком, спроси прямо!
– Ты его видел?
– Архив? Никогда. Знать о существовании знаю, а видеть не видел. Ерема, когда в уме был, никогда о нем не упоминал… знаешь, я подозревать стал, что в уме он и не знал о нем. А тот, второй… даже говорить об этом дико! – второй Ерема жучара был страшный, реально будто другой человек… или бес какой вселился.
– Веришь в бесов?
– Я как-то домой к нему заехал, узнать, как дела… Ерема открывает – при параде, будто в гроб ложиться, – спрашивает: «Что надо?». Я ему: «Дружище, это ж я, с пузырем – давай, по старой памяти!». А он мне… ты знал его? – Звонарев кивнул. – Тогда знаешь, за словом в карман не лез – так завернуть мог, что любо-дорого. А тут: «Извините, мы не знакомы. Будьте добры не тревожить…»,