Яблоко имело отчетливый привкус Лизиной тревоги. Кремовые стены и белый больничный потолок ощутимо давили на психику, заставляя усомниться в разумности затеянного мероприятия. Что, в самом деле, он здесь потерял? Стоит ли донимать расспросами безнадежно больного, умирающего человека ради еще одной грязной, вполне банальной для России истории о взятках, переделах собственности, предательстве и вероломстве? Еще, чего доброго, и впрямь заразишься – не опухолью, так депрессией…
Прогнав пораженческие мысли, недостойные члена Союза журналистов России, Андрей выбросил огрызок в мусорную корзину и прислушался. В коридоре царила мертвая тишина: рабочий день кончился, медицинский персонал разъехался по домам, а дежурный врач удалился в ординаторскую. Ординаторская располагалась в соседнем крыле, по другую сторону примыкающего к лестничной клетке просторного холла, так что о молодом докторе можно было с чистой совестью забыть. Усилием воли заставив себя взбодриться, Андрей вынул из тумбочки и положил в карман пижамы цифровой диктофон: тянуть резину не имело смысла, настало самое время немного повынюхивать и посмотреть, есть ли тут что-нибудь, что стоило бы раззвонить всему свету.
Залитый мертвенным светом люминесцентных ламп коридор был пуст и безжизнен, как обратная сторона Луны. В одном его конце – том, что справа от Андрея, – находилась просторная рекреация, заставленная мягкой мебелью, кадками с тропической зеленью и прочими излишествами, призванными по задумке облегчить страдания здешних пациентов – если не физические, то хотя бы моральные и если не целиком, то хотя бы частично. Там же, ко всему прочему, находился и сестринский пост, по чьей-то странной причуде расположенный таким образом, что дежурная медичка, сидя за своим столом, не могла видеть ничего, кроме вышеописанных мебельно-тропических излишеств и раскинувшегося за окном больничного парка. С той стороны доносилось приглушенное бормотание телевизора, чье-то хриплое покашливанье и шарканье подошв – те из ходячих больных, что были более прочих подвержены стадному инстинкту, по старинке наслаждались просмотром очередного телесериала в обществе себе подобных (и, разумеется, дежурной сестры, которая совмещала приятное с полезным, одним глазом наблюдая за перипетиями убогого штампованного сюжета, а другим – за вверенным ее попечению контингентом).
Ситуация на правом фланге Андрея целиком и полностью устраивала, и он сосредоточил свое внимание на левом. Там, в торце длинного белого коридора, находилось широкое окно, подле которого сочно зеленел произрастающий в тяжелой шамотной кадке двухметровый фикус. В тени этого могучего растения расположился удобный офисный стул, на котором, широко расставив ноги в высоких армейских ботинках,